— Я тоже виноват в ее побеге. Мы были молоды, горячи, верили, что духи нас поймут. Но расплачиваться все равно когда-нибудь придется… Знаете, Алиса-ханум, когда умерла моя дочь, Самиана, я страдал, как никто в жизни не страдал. Но принял это. Расплата. А Бахира решила бороться. Вызывала духов, чуть сама к ним не отправилась… Она с таким рвением спрашивала у них совета, что добилась своего. Духи поведали, что сын ее сына в опасности. Поэтому она презрела мой запрет покидать Новый мир и отправилась искать вас.

Ошеломленная Алиса поднялась, принесла сварившийся кофе, сахарницу и вульгарный пакет сливок, поставила все это перед падишахом и удивленно спросила:

— Так она не хотела украсть ребенка?

— В гареме вы оба были бы в безопасности, — горько усмехнулся Аль Табрис, медитируя над маленькой чашкой. — Но духи решили иначе. Все, что случается, в их веденьи.

— Духи, духи… Сплошные духи! Я вот тоже видела свою мертвую бабулю в пустыне Падших магов… Но она мне помогла!

— Духи помогают безгрешным. Значит, мы еще не искупили свою вину. Поэтому Бахира здесь.

— Если она сорвет мне свадьбу, вы станете вдовцом, — твердо ответила Алиса.

Она еще хотела спросить у Аль Табриса много всяких мелочей, но прибежала мама, извиняясь, уволокла одеваться, ибо лимузины уже были на подъезде, а потом Алиса видела, как все садятся по машинам, что Фер бледен, как полотно, что Бахира едва сдерживает слезы, что Леви в ярости… А потом был ЗАГС, нескончаемо долгая церемония, знакомые лица в первом ряду гостей, потом поехали домой, а там началось настоящее веселье с тостами, с «горько», с танцами. Веселились больше Алисины родственники. Гости из Нового мира скромно, а некоторые еще и обалдело, смотрели на происходящее, пробовали заказанную в небольшом ресторане русскую еду и робко подпевали. Папа все время безуспешно пытался споить падишаха, а мама восторгалась платьем Бахиры и ненавязчиво выпытывала ту, кем она приходится жениху.

Фер держался, как и подобает настоящему правителю — с достоинством и безо всяких поправок на личное состояние. Что ему сказала шахидше, Алисе так и не удалось узнать, пока на улице не зажглись фонари, а гости начали разъезжаться по домам или расползаться по дому. За столом осталась только маленькая группа приближенных.

Леви отвез совершенно невменяемую от усталости Фириель на снятую квартиру в Москву и вернулся допивать шампанское с Фером. Лива с Димой тихонько переговаривались: ветеринар что-то объяснял северянке, а та ахала и хихикала, как не пристало суровой воительнице. Наверное, что-то про нравы современной молодежи в этой части Старого мира. Алиса порадовалась про себя, что все у них складывается хорошо. К слову, Дима так и не вернулся в Москву, осел на ПМЖ в Северных землях. Там не надо было искать работу, платить ипотеку, впахивать за копейки. И там была его суровая воительница.

Рядом с этой сладкой парочкой, по правую руку от Фера, сидел Валь. Третья сестра на свадьбу не приехала, но передала устами конунга, что духи рады за молодоженов. Конунг же хмурился, поглядывая на рыжую свидетельницу. Старая шаманка, его мать, почти излечила сына от болезненной зависимости, которую он приобрел к Линнель. Черноглазая узурпаторша все еще жила в Биркерде, вынашивая ребенка от Фера, и пользовалась состоянием Валя, но не свободой. Алисе показалось, что никто просто не знает, что с ней делать. А вот Маринка была настроена решить все проблемы одним махом и сегодня. Она оставила свое место рядом с Алисой и присела рядом с Валем. И дала всем мастер-класс подката к парням:

— Привет, гоблин! Ты меня еще помнишь?

Валь удивился, но ответил:

— Конечно, помню, прекрасная валькирия.