|
Я же считала, что имею право рассчитывать хотя бы на это, и ожидала его приезда в Лестер-хаус. Он не приехал. Вместо него прибыл посыльный с сообщением, что королева настояла, чтобы он остался при дворе, поскольку ей еще надо многое с ним обсудить. Я, разумеется, поняла, как тем самым она показывает мне, что именно ей, а не мне, его жене, принадлежит первоочередное право на его услуги. Я расстроилась и рассердилась одновременно. Я не хотела, чтобы он уезжал. Полагаю, я все еще продолжала любить его и все еще его хотела. В этот момент я поняла, что никто и никогда не сможет занять его место в моей жизни. Мне было физически плохо от ревности и тоски. Я не сомневалась, что она будет танцевать до утра, и все это время он будет рядом, будет танцевать с ней, нашептывая ей тошнотворные комплименты, уверять ее, что разлука с ней наполняет его душу отчаянием. А она будет слушать его, склонив голову набок, и ее ястребиный взор слегка затуманится… Она будет верить своему Милому Робину, своим Глазам, единственному мужчине, которого она когда-либо любила.
Стоял холодный декабрьский день, и мое настроение было под стать промозглой зимней погоде. Я решила, что я полная дура. К черту Елизавету. К черту Лестера. Я приказала слугам растопить камин в моей спальне, а когда комната стала теплой и уютной, послала за Кристофером. Он был так молод, наивен и неопытен. Я знала, что он обожает меня, и его обожание было целительным бальзамом для моего раненого тщеславия. Я не хотела, чтобы его мнение обо мне изменилось, поэтому сказала, что послала за ним для того, чтобы заверить его, что в случившемся нет его вины. Все произошло так спонтанно, и мы даже не успели понять, что, собственно, происходит. Разумеется, это не должно повториться, и мы обязаны обо всем забыть. Он сказал именно то, что я ожидала. Он сделает все, о чем я его попрошу, но забыть о нашей встрече выше его сил. Этого он сделать не сможет. Время, проведенное со мной, было самым чудесным в его жизни, и воспоминания о нем он сохранит до конца своих дней. «Такой юный и такой обаятельный», — думала я. Я поняла, почему королева так любит молодых мужчин. Их невинность освежает нас и возрождает нашу веру в жизнь. Восхищение Кристофера граничило с идолопоклонством, возрождая мою веру в способность привлекать мужчин, которую поколебало страстное желание Лестера покинуть меня ради славы, ожидающей его в Нидерландах. Я попрощалась с Кристофером (точнее, сделала вид, что прощаюсь с ним, поскольку твердо решила провести с ним ночь). Я положила руки ему на плечи и поцеловала его в губы. Разумеется, это его немедленно воспламенило. Он так очаровательно извинялся, уверенный в том, что это он во всем виноват, и это делало его еще милее. Я прогнала его еще до рассвета. Он ушел, взяв с меня обещание, что если он погибнет в битве, я буду всегда помнить о том, что, проживи он до ста лет, он все равно не полюбил бы другую женщину, храня верность мне одной. Милый Кристофер! Я была уверена, что в этот момент смерть не страшит его, а предстает ему во всем блеске военной славы. Ему виделось, как он умирает за протестантскую веру с моим именем на устах. Это все было очень мило и романтично и доставило мне немалое удовольствие. Я спрашивала себя, почему я так долго отказывала себе в таких невинных удовольствиях.
Они отправились в поход на второй день. Лестер попрощался с королевой и возглавил колонну, в которой также находились мой любовник и мой сын. Позже я узнала, что они с размахом провели время в Колчестере, а на следующий день прибыли в Гарвич, где их уже ожидала флотилия из пятидесяти кораблей, которой предстояло доставить их во Флашинг. Роберт написал мне, красочно рассказав о восторженном приеме, ожидавшем их на пути шествия, поскольку народ провинций смотрел на них как на спасителей. В Роттердаме, в порт которого флот вошел, когда уже стемнело, голландцы выстроились вдоль набережной, и каждый четвертый держал в руках зажженный светильник. |
