Похоже, ему никогда не стать таким же, как Лайонел. Наверное, отец все-таки прав… Гаррик был явным неудачником, и отец никогда не будет им доволен.

На ходу откидывая со лба непослушные волосы, Гаррик вошел в крепость, от которой остались лишь внешние стены, да и те были во многих местах разрушены безжалостным временем.

Небо над головой заметно потемнело. Осторожно ступая по заросшим травой камням, Гаррик увидел у стены несколько огромных, покрытых черной сажей валунов. Очевидно, много веков назад здесь был камин или что-то вроде того. Глубоко вздохнув, мальчик вытер рукавом последние слезы, и бившая его до сих пор мелкая дрожь стала понемногу утихать. Присев возле пролома в стене, он представил, как когда-то в эту крепость возвращались из боев нормандские рыцари во главе с Вильгельмом Завоевателем. Покрытые грязью, все в крови, они подходили ближе к огню, чтобы отогреться…

Гаррик помотал головой, и видение исчезло. Поднявшись на ноги, он подошел к отверстию в стене, бывшее когда-то бойницей для лучников, и посмотрел вниз на штормившее серое море.

Волны зло бились о скалистый берег, шапки белой пены покрывали огромные, блестевшие от соленой влаги прибрежные валуны. Грохот прибоя почти оглушил Гаррика. На горизонте зловеще потемнело небо.

Гаррик постепенно успокоился. Ему нравилось это дикое безлюдное место. Он бы с удовольствием остался здесь, вместо того чтобы с семьей возвращаться в Лондон.

– Гаррик!

Он резко повернулся и увидел у входа в крепость своего старшего брата.

– Зачем ты пришел сюда? – спросил его Гаррик, но в душе обрадовался.

– А зачем ты убежал? – улыбнулся Лайонел.

Он подошел к Гаррику и, обняв брата за плечи, посмотрел на бушевавшее внизу море.

– Скоро разразится настоящая буря, – задумчиво протянул он, глядя в темневшее с каждой секундой небо.

– Да, – согласился Гаррик, – погода как раз для контрабандистов.

Он улыбнулся. Всем было отлично известно, что местные жители под прикрытием темноты или же плохой погоды занимаются контрабандой. Несколько лет назад мальчики обнаружили в прибрежных скалах рядом с развалинами крепости множество пещер, в одной из которых стояла дюжина бочек, доверху наполненных французским бренди. С тех пор они частенько играли в этих пещерах в контрабандистов.

– Мы могли бы прийти сюда после ужина, – подмигнул брату Лайонел, теребя золотую монету, висевшую у него на шее на тонкой цепочке. – А вдруг нам повезет и мы застанем контрабандистов?

– Очень может быть, – согласился Гаррик, – но если нас поймает отец, тебе тоже достанется на орехи.

Лайонел вдруг посерьезнел и, сняв с шеи цепочку с золотой монетой, сказал:

– Возьми!

Гаррик взглянул на монету. Она была испанской; мальчики нашли ее несколько лет назад в пещерах, облюбованных контрабандистами, и с тех пор брат носил ее на счастье.

– Нет, не могу, – пробормотал Гаррик.

– Я хочу, чтобы отныне ее носил ты, – настойчиво повторил Лайонел. – Может, она принесет тебе счастье, как принесла мне…

Гаррик отрицательно покачал головой, потом наклонился, взял с земли камень и изо всех сил швырнул его в море. Оба молча проследили за полетом камня.

– Ты нашел эту монету, – сказал Гаррик, – значит, она твоя, тебе ее и носить. К тому же ты ведь старше меня, значит, отцовский титул унаследуешь ты. Как знать, может, тебе еще понадобится твой талисман…

– Но я действительно очень хочу, чтобы теперь эта монета принадлежала тебе, – решительно возразил Лайонел.

Гаррик помолчал, потом твердо повторил:

– Нет, она должна принадлежать тебе.