— Ну уж, не доберемся, — хмыкнул Кавсиний Схола и ударил пятками лошадь. — Мы до святилища Доброй богини доехали! — Он указал на старинный храмик у дороги. Слева и справа от святилища высились шатрами огромные пинии. Чуть поодаль громоздилась роскошная, отделанная мрамором гробница на высоком подиуме — куда выше и просторнее, чем храм. По другую сторону дороги расположилась харчевня, сама неказистая, но двери хорошие, дубовые. Крепкие двери…

Добрая богиня… Зосима будто холодной водой окатило. Как раз в этот момент он и увидел на дороге толпу, что двигалась им навстречу.

Милон? Что-то не похоже, что при нем тридцать человек. Больше. Гораздо больше.

— Кто это там тащится? — кривляясь, спросил клиент Гай. — Может, Помпей Великий?

— Это же наш друг Милон! — Схола зааплодировал и свистнул, как будто был в театре и на просцениуме появился его любимый актер.

— Друга Милона я всегда рад видеть! — с мрачной усмешкой проговорил Клодий.

— Неужели Милон станет консулом? — продолжал Схола. — Говорят, он три состояния истратил на театральные зрелища и бои гладиаторов, заискивая перед плебсом.

— Семьдесят миллионов сестерциев, — уточнил клиент Гай, который знал все, что касалось денег, особенно чужих.

— Зря старался! — Клодий натянул повод, потому как жеребец под ним все больше и больше тревожился и уже пару раз пытался встать на дыбы, и лишь железные удила его сдерживали. — В консулы я его не пущу! — Лицо Клодия окаменело. Он напоминал полководца, готового бросить в бой легионы.

Путники тем временем приближались. Среди толпы рабов видна была раззолоченная повозка. Белые шерстяные занавески колыхнулись, и наружу выглянуло женское личико.

— С супругой путешествует, — прокомментировал Схола.

Зосим тем временем считал Милонову свиту. Рабов было как минимум шестьдесят человек, но все больше носильщики, актеришки, музыканты, девицы и изнеженные мальчишки — то есть ленивая и ни на что не годная челядь. Где же гладиаторы? Все это очень-очень странно…

— Эй, куда собрались? — поинтересовался у проходящих мимо рабов Милона Полибий.

«Ну вот, началось!» — с тоской подумал Зосим и положил ладонь на рукоять меча.

— Не твое дело, — огрызнулся раб с голубой стеклянной вазой в руках. Разобьет — будет у носильщика спина полосатой.

— По-моему, тебя вежливо спросили! — прикрикнул Зосим. — Чтоб тебе умереть рабом!

Большая часть свиты Милона уже прошествовала мимо, оставалось еще человек двадцать.

— Так куда идете, если не секрет? — не унимался Полибий.

— В Ланувий, — отозвался старик, судя по всему, музыкант. — Ты часом не из Эпира, приятель?

— Не из Эпира. Я из Неаполя. В гладиаторы пошел добровольцем. Я все понял: они отправляются в изгнание, — расхохотался Полибий. — Зачем иначе Милону столько бездельников?!

— Что ты там болтаешь насчет изгнания?! — тут же взъярился низкорослый парень из свиты Милона, по сложению видно — атлет. — Это по твоему хозяину карцер плачет!

Кто-то швырнул в Полибия яблоком, как в шута.

— Отброс арены! — ругнулся в ответ гладиатор.

Атлет замахнулся палкой. Полибий отскочил, выставляя копье.

— Что?! Что ты сказал, вонючка?! — наседал на гладиатора атлет.

Клодий повернул коня и подскакал к спорящим.