Симпатичной? Определенно. Даже несмотря на шапки, вечно покрывавшие ее голову, и очки, скрывавшие ее глаза.

Но не сексуальной. Ее пирсинги их пугали; а из-за ее манеры одеваться любой бы постеснялся назвать Фэллон своей девушкой.    

Только я знал правду. Я видел ее без одежды… случайно, разумеется… и знал, что она прятала.

Однако с тех пор прошло два года. Она больше не была сексуальной.

Сейчас Фэллон была смертельно опасна. Невзирая на наследственную ирландскую бледность, ее кожа казалась золотистой, с прелестной россыпью веснушек на переносице и под глазами. Она покрасила волосы. Невзрачный темно-русый уступил место трем различным оттенкам каштанового, в меру разбавленным белокурыми прядями.

Ее зеленые глаза выглядели еще более выразительно, чем раньше. Утром пришлось буквально силой сдерживать себя, притворяясь, будто не пялюсь на нее. Когда Фэллон вошла в кухню в пижаме, с таким видом, словно ее блаженно трахали ночь напролет, у меня кровь закипела.  

Но какая на хрен разница. Этот поезд ушел давным-давно; и ей ни за что не искупить нанесенный ущерб.

– Чтобы за руль никто не садился. – Эдди пригрозила мне пальцем, пока я устанавливал ноутбук и акустическую систему в патио, готовясь к вечеринке.

Вяло отсалютовав, отмахнулся от нее:

– Иди посмотри повторы "Секса в другом городе". 

Она закатила глаза, после чего поднялась по лестнице в свою комнату на третьем этаже.       

Мы не из претенциозности поселили прислугу вдали от себя. Из всего персонала Эдди единственная жила в доме, а третий этаж больше напоминал отдельную квартиру, с собственной кухней, двумя спальнями, двумя ванными и гостиной. Так было не всегда; отец перестроил его специально для Эдди, когда понял, что в жизни ее не отпустит.

Фэллон куда-то укатила на своем мотоцикле поздним утром и вернулась в районе часа дня. После этого я ее не видел. К половине четвертого у меня дома собрался выпускной класс школы Шелбурн-Фоллз практически в полном составе. Джекс приехал пораньше, чтобы помочь мне с организацией и распределением закусок, доставленных по заказу. Я заметил машину Джареда, припаркованную у бокового подъезда, значит, они с Тэйт были у себя в комнате – той самой, которую я отдал им в личное пользование, чтобы могли оставаться "наедине" без надзора ее отца.

Ну его нафиг. Они были влюблены, а я любил их как собственную семью, так что – mi casa es su casa [исп. Мой дом – твой дом].

– Давай, чувак. Поторапливайся, – подстегнул Джекс, неся кран для кега, пока я тащил упаковку пластиковых стаканов. Народ перемещался из дома к бассейну и обратно, наслаждаясь приятным вечером.

– Джеймисон, – крикнул я Бену, который кадрил Кендру Стивенс в бассейне. – Даже не думай об этом, старик. Я там уже был, – поддразнил его.

– Заткнись, Мэдок. Размечтался, – возмутилась Кендра, шлепнув рукой по воде, в попытке меня обрызгать.

– Эй, ты была хороша, детка. – Я пожал плечами, следуя за Джексоном. – Для толстушки, даже особо не вспотела.

У Бена округлились глаза, а она заорала, топнув стройной ногой по надувному плоту и разлив свой напиток:

– Мэдок!

Я догнал Джекса, который хохотал про себя так, что у него лицо покраснело.  

Сняв предохранители и установив разливной кран, он высыпал около пяти пакетов льда в емкость, где стоял кег; я же начал сливать первую порцию пены.  

– Привет, Мэдок. – Ханна и ее подружка Лекси подошли ко мне. – Джекс. – Они обе кивнули ему. Он тоже ответил лишь кивком.

– Что нового, дамы? – спросил я, отпив пива.

– Хорошо лето проводишь, Мэдок? – поинтересовалась Ханна, как будто мы не виделись прошлой ночью.