Бернгард Гржимек был не единственным человеком такого призвания. Но он имел все данные, чтобы стать среди них первым. Он был биологом — и хорошо знал таинства жизни. Он был ученым — и понимал сложные взаимосвязи всего живого. Он был поэтом — и лучше других видел совершенства и красоту творений природы. Он умел писать и рассказывать и не гнушался нынешней техники, хорошо понимая ее роль в общении людей. Наконец, он просто горячо любил природу и человека. Все это вместе быстро сделало Гржимека любимым писателем, другом-советчиком и умным собеседником по телевидению. Гржимек, однако, не мог оставаться только просветителем, посредником между природой и человеком. Он лучше других понимал последствия бездумной деятельности на Земле, в которой природа почти всегда приносится в жертву. Загрязнение рек, разрушение почвы, исчезновение лесов, гибель животных… «Если не образумиться, дорогая для нас планета превратится в место, мало привлекательное для жизни». Гржимек стал страстным борцом за Землю, приносящую человеку радость. У него и для этого были все нужные качества, мужество и убежденность в своей правоте.

* * *

С природой Африки имя Бернгарда Гржимека связано особым образом.

…В пасмурный день декабря 1957 года из Франкфурта-на-Майне на юг стартовал маленький одномоторный самолет, выкрашенный под зебру («в случае аварии его нетрудно будет найти»). Путь этой малютке с названием «Утка» предстоял очень большой — десять тысяч километров, в том числе над Средиземным морем и пустынями Африки. Последняя посадка была намечена за экватором. Двое людей за штурвалом не были профессиональными летчиками. Они обучились вождению самолета специально для работы, которую собрались выполнить. Они летели теперь, сменяя за штурвалом друг друга. Это были отец и сын. Бернгард Гржимек и Михаэль Гржимек…

Приведу несколько строчек из книги, написанной после необычного путешествия.

«Михаэлю, который сидит сейчас рядом со мной в своей меховой курточке, — двадцать три. Он не только мой сын, это мой единственный, настоящий друг. Еще совсем маленьким мальчиком он помогал мне в моих опытах с волками и собаками. Позже он превзошел меня в фотографировании животных и перешел к киносъемке. Когда ему было всего семнадцать лет, его любительские фильмы уже отмечались как выдающиеся. А потом у него засела в голове мысль отснять цветной фильм по мотивам моей книги «Для диких животных места нет»… Нам хотелось, чтобы многие миллионы людей Европы и Америки узнали о том, что львы и слоны, носороги и жирафы, эти удивительные существа, которыми все так восхищаются, постепенно исчезают с лица земли и что последнее их убежище — национальные парки — все сужается…»

Снятый фильм имел успех и принес авторам порядочно денег. Как лучше ими распорядиться? Сначала возникла мысль выкупить у английских властей земли, отрезанные у заповедника Серенгети, и «передать их диким животным». Но, изучив хорошо проблему, отец и сын принимают другое решение. Танзанийский национальный парк Серенгети — единственное на Земле место, где еще остались большие стада диких животных. Но звери не паслись на одном месте. Они то заполняли всю степь, то исчезали куда-то. Куда уходили животные, каковы пути их миграций? Об этом можно было только догадываться. Надо было точно узнать пути и районы миграции. Но как это сделать?

«У правительства Танзании нет денег для подобных исследований… Я помню, мы часто лежали на нашем балконе, задрав ноги высоко на перила, и ломали себе головы над тем, как решить эту задачу.