Разговаривал он, в общем-то, не со мной. Это был скорее поток сознания, беседа с самим собой. Я, со своей стороны, лежала неподвижно. В голове разливалась жуткая боль, я злилась на себя. Он спросил, поделилась ли я с кем-то своими открытиями. Следовало соврать. В худшем случае я могла бы подыграть Чарльзу, сделать вид, что меня устраивает роль сообщницы в убийстве Алана. Скажи я это, спокойно ушла бы из офиса, а потом позвонила бы в полицию. Я сама навлекла на себя беду.

— Чарльз... — прохрипела я единственное слово. У меня что-то произошло со зрением. Очертания его фигуры то делались резкими, то расплывались. По шее стекала кровь.

Он огляделся и взял что-то. Это был спичечный коробок, от которого я прикуривала сигарету. Я поняла, что это, только когда головка спички вспыхнула. Огонек казался огромным, буквально заслонив собой Чарльза.

— Прости, Сьюзен, — сказал он.

Клоувер собирался поджечь дом. Обрекая меня сгореть заживо, избавившись от единственного свидетеля и, если на то пошло, уличающих его страниц, все еще лежавших на столе, где я их оставила. Я видела, как рука его описала дугу, и по комнате словно пролетел огненный шар, опустившись рядом с книжными полками. В современном офисе спичка упала бы на покрытие пола и погасла, но в «Клоуверлиф букс» все дышало стариной: само здание, деревянные панели, ковры, мебель. Языки пламени взметнулись мгновенно. Я была так заворожена зрелищем, что даже не видела, как Чарльз зажег вторую спичку, устроив второй очаг пожара у противоположной стены комнаты. На этот раз пламя взбежало по шторам и лизнуло потолок. Сам воздух словно стал оранжевым. Даже не верится, как быстро все это происходило. Я будто оказалась внутри крематория. Чарльз двинулся ко мне: огромная, зловещая фигура, заполняющая все поле зрения. Видимо, он собирался перешагнуть через меня, ведь я лежала на пути к двери. Но прежде чем уйти, он нанес последний удар, и я закричала, когда его нога врезалась мне в ребра. Во рту я ощутила привкус крови. Из глаз, от дыма и от боли, брызнули слезы. А потом Чарльз исчез.

Горел кабинет знатно. Здание это вело историю от восемнадцатого века, и пожар был достоин тех времен. Я чувствовала, как жар обжигает щеки и руки, и думала, что горю сама. Наверное, я просто лежала бы вот так и умерла, но сработавшая сигнализация заставила меня очнуться. Каким-то чудом я нашла в себе силы и поползла. Стекло в одной из рам лопнуло, и это тоже мне помогло. Внутрь хлынул поток холодного воздуха. Он немного взбодрил меня и отогнал удушающий дым. Протянув руку, я нащупала косяк двери и подтянулась, держась за него. Я почти ничего не видела. В глазах плыли оранжевые и красные круги. Дышать было больно. Чарльз сломал мне несколько ребер, и даже в тот миг я удивилась, как человек, с которым мы так долго дружили, мог проявить такую жестокость. Злость придала мне сил, и я с трудом поднялась на ноги, но это не помогло. Наоборот, лежа на полу, я была в большей безопасности, а теперь оказалась среди дыма и ядовитых паров. От потери сознания меня отделяли секунды.

В ушах гремела сигнализация. Если пожарные машины едут, я их не услышу. Я почти ничего не видела, едва могла дышать. И тут я вскрикнула, когда вокруг моего туловища скользнула, крепко обхватив, чья-то рука. Я подумала, что это Чарльз вернулся, чтобы добить меня. Но потом до моего слуха долетело единственное слово:

— Сьюзен!

Я узнала голос, узнала запах, узнала крепкую грудь, когда он прижал к ней мою голову. Это был Андреас. Каким-то невероятным образом он появился из ниоткуда, чтобы спасти меня.

— Идти можешь? — прокричал он.

— Да. — Теперь я могла. Рядом с Андреасом я могла все, что угодно.

— Я вытащу тебя отсюда.

— Подожди! Там на столе страницы...

— Сьюзен?!

— Черта с два мы уйдем без них!

Он, видно, счел меня сумасшедшей, но спорить не стал.