Зверь проглотил одну половину быстрым глотком и отбросил нижнюю часть тела рыцаря. Захариил был поражен стремительностью смерти рыцаря, и его руки сильнее сжали меч.

Другой рыцарь упал, сбитый с ног хвостом монстра, и еще один был сокрушен топающей ногой. Больше рыцарей помчалось, чтобы сразится с последним Зверем, но Захариил мог видеть, что они только напрасно отдавали свои жизни в схватке с этим монстром, поскольку ничто, рожденное на Калибане не могло победить столь ужасное существо.

Едва к нему пришла эта мысль, как он увидел, что Лев повел войско окровавленных рыцарей в центральное кольцо внутреннего двора замка.

Лев был прекрасным воином, блистательным в своей броне и великолепным в своем воинственном поведении, ведь Захариил видел его до этого только в мирной обстановке.

Никогда прежде он не видел Гроссмейстера Ордена на войне.

Захариил всегда знал, что Лев был выше любого воина Калибана, это было тем, что в нем замечали в первую очередь, но взглянув на него теперь, с окровавленным мечом, распущенными волосами и воинственным пламенем в его глазах, он понял, что Лев был больше чем любой человек, который когда либо был или будет. Его необъятность проявлялась не только физически, но и одним его присутствием в мире.

Ни один человек, независимо от того, насколько он был могущественен, не мог сравнится со страшной славой Льва.

С пламенем войны за своей спиной, Лев был наиболее замечательным и ужасным из всего того, что Захариил когда либо видел.

Лев безостановочно вел своих воинов к Зверю, и воины следовали за ним без колебаний и явного страха. Будто почувствовав, что наконец появился достойный враг, Зверь повернул свою ужасную, кривую голову к Гроссмейстеру Ордена.

Когда он это сделал, Сар Лютер схватил у одного из своих воинов длинное копье и нырнул вперед, перекатившись под клацающими челюстями Зверя и проткнул его острием.

В то же время, Лев прыгнул к Зверю, его меч резанул того по одному из глаз. Голова Зверя крутанулась в сторону, уклоняясь от удара Льва, когда Лютерово копье погрузилось в мягкую плоть его горла.

Зверь завизжал с режущей нервы пронзительностью, которая оглушила всех рыцарей в дворике. Рыцари упали на колени и зажали руками шлемы, поскольку агонизирующий крик, благодаря своей силе, проникал в их черепа. Даже Лютер, вклинившийся под Зверя, упал от резонанса крика, продолжая держать руку на своем копье. Кровь лилась из шеи Зверя, по-артериальному мощной, измазывая второго командора Льва в крови.

Захариил чувствовал, как струйки крови бежали из ушей, крик Зверя будто разрывал его мозг. Его видение затуманилось и слезы страдания текли из глаз, но он старался держать их открытыми, поскольку он видел нечто сверхъестественное.

Хотя рыцари Ордена корчились в муках от крика Зверя, Лев оставался недвижим. Возможно его чувства были лучше, чем у его воинов, или может быть, его усиленная устойчивость позволила ему сопротивляться этому, какой бы ни была причина, было ясно, что он оставался нетронутым криком.

Лев запрыгнул на спину Зверя, используя свои неестественные размеры, чтобы взобраться на его тело, удерживаясь рукой и ногой. Монстр рухнул от боли, потянув Лютера под себя, поскольку он держал копье до самого конца.

Даже когда Захариил плакал от боли, он понимал, что наблюдать за своими двумя братьями, когда они повергали Зверя, было честью. Лев, наконец встал сверху Зверя, и Захариил увидел вспышку серебряной стали, когда он поднял свой меч, острием книзу, и воткнул его в череп Зверя.

Никто кроме Льва не имел достаточно сил для свершения такого подвига.

Лезвие погрузилось в Зверя, края меча Льва врезались в чешучастую поверхность шкуры Зверя. Борьба монстра резко прекратилась, и оглушительный вопль, который поверг рыцарей, оборвался.