— Но хотя бы не похоже и на то, что они собираются выступить на стороне Сен-Жюста, — отметил ещё один из членов её штаба.

— Конечно нет! — фыркнула МакКвин. — Думаете в ГБ найдется кто-то достаточно сумасшедший, чтобы позволить регулярным кораблям Флота прийти в стояние боевой готовности в подобный момент? Если они сумеют поднять клинья и стены, то все шансы за то, что в кого бы они не начали стрелять, это будем не мы!

— Согласен. — Букато кивнул, но на лице его отражалось беспокойство. — Может оказаться неважно, что делает Флот. Мне не нравятся доклады, приходящие из западной части города, мэм.

— Дела там не слишком хороши, — согласилась МакКвин, — но на самом деле лучше, чем я боялась может получиться. — Она снова повернулась к Каминетти. — Что слышно от генерала Конфланса?

— В последнем докладе сказано, что все три батальона из космопорта перешли на нашу сторону, мэм, — немедленно ответил лейтенант. — Один из них движется сюда, чтобы укрепить оборону Октагона. Генерал лично ведет два оставшихся на поддержку бригадного генерала Хендерсона.

— Только что поступило сообщение от полковника Язова, адмирал МакКвин!

МакКвин повернулась к вошедшему в комнату для совещаний коммандеру и, несмотря на разлитое в воздухе напряжение, испытала неодолимое желание удовлетворенно улыбнуться. Так или иначе, но никто из находящихся в этой комнате больше не будет использовать это идиотское, лизоблюдское обращение “гражданин”. И было невыразимо приятно снова оказаться в шкуре адмирала, вместо того, чтобы носить плохо сидящую псевдогражданскую маску военного секретаря.

— По оценке полковника как минимум треть авиации перейдет на нашу сторону, — продолжил коммандер. — Он говорит, что наверное сможет уговорить и больше, если наши успехи продолжатся. На настоящий момент он уверен, что сможет по крайней мере удержать спутниковые базы от посылки организованных ударных сил в воздушное пространство столицы.

— А что с той авиацией, которая уже в воздушном пространстве столицы и не перешла на нашу сторону? — ядовито спросил Букато.

— С ними придется иметь дело оборонительным системам, — заявила МакКвин. — По крайней мере ублюдки не начали пока швырять в нас ядерными зарядами.

— Пока, — согласился Букато. — Но вы действительно думаете, что Сен-Жюст не воспользуется ими, если решит, что ситуация для него становится жарковата?

— Если сможет обрушить их непосредственно на Октагон без существенного сопутствующего ущерба, то да. — сказала МакКвин. — При таких обстоятельствах, думаю, он ими воспользуется глазом не моргнув. Но пока работают наши оборонительные системы, сквозь них не пройдет ничего, если не будет массированного удара, способного перегрузить их возможности. А это обрушит ад на весь город. После того, что случилось в прошлый раз, не думаю, что он осмелится пойти на такой риск. Наши ближайшие окрестности — да; здесь он может нанести ядерный удар. Но не по всему городу. В конце концов, ему не принесет пользы, если он убьет нас таким образом, что разъярит остальной Флот до такой степени, что они повернутся против него, что бы там ни делали громилы ГБ. А так и будет, ты же знаешь, Иван.

Букато фыркнул. Этот звук мог обозначать несогласие, но не в этот раз. Никто не мог с уверенностью сказать, как Народный Флот отреагирует на ещё одно, ещё более массированное применение ядерного оружия в Новом Париже, но адмирал был практически уверен, что МакКвин права. Слишком много миллионов гражданских уже погибли, и при том, что все члены Комитета за исключением Сен-Жюста находились в руках МакКвин, хоть кто-нибудь из флотских да рискнет, если у него будет возможность выстрелить по командующему Госбезопасностью и если Сен-Жюст будет настолько глуп, что уничтожит ещё солидную часть города.