– А дядьку Журавля ты бы, как и грека, спасать кинулся?

– Так я ж и не… – и замолчал, встретившись с Мишкиным взглядом. Оглянулся на Андрея, потом на Макара, в поисках защиты, но потом решительно вздохнул и признался:

– Ага… Только он бы сюда не прибежал. Мирон его сам боится.

– А грек, значит, боится Мирона?

– Наверное… Мирона все боятся. Кроме Медведя. А грек – он свой! Он хороший и учил нас всему! Ты не гляди, что пьяный – он все-все знает. Даже чего дед не знал…

– А что ж дядька Журавль вас с дедом не защитил, раз вы в побег пошли?

– Так нету его! Как уехал, так, наверное, и не вернулся, раз Фифан сказал, что Мирон нас с дедом ищет… – Тимка снова вздохнул. – Деда говорил, боярин приедет – Мирона точно убьет.

– Значит, Фифан свой, говоришь?

Мальчишка поспешно кивнул.

– Змея он тебя делать научил?

– Не… Папка. Фифан сам удивлялся, когда запустили первый раз, – ухмыльнулся во весь рот Тимка. – Мы с пацанами в слободе часто запускали. Разных. А что образ – это уже тут боярыня Анна велела намалевать. Там волхв изругался бы… И боярыня звать змеем не велела, раз образ христианский, – не пожаловался, а скорее проинформировал он. – А что? Понравилось? Это мы все делали… Для вас…

– Мирон – волхв?

– Да не… – мальчишка скривился. – Мирон с боярином. А волхв – так. Он сам по себе. Да и не боится его никто – он в слободу только по кузнечным делам приходит, когда пускают. Просто кричит много. А грек с ним спорит…

– Грек христианин?

– Ну да… И волхва он как-то раз вообще побил.

– А Мирон?

– Да кто его знает! – задумался Тимка. – Крест нательный ему дед делал, а потом ругался, что он его надевает только когда с боярином куда едет, а сам с волхвом на их праздники в храм ходит, Сварога славить.

– А вы ходили?

– На праздники – нет. Но в храме работали. Дед потом поститься велел и молился.

– А отец Моисей у вас бывал?

– Это священник, что ль? Не-а… Я про него и не знал – тут уже сказали, что есть у нас там такой. Он к нам не ходил, в слободу только своих мастеров пускают или по делу кто. И слободским без охраны не выйти. Мы сами молитвы читали, – пояснил он и, не удержавшись, похвастался. – А зато меня здесь крестили! И теперь дядька Макар и тетка Арина у меня крестные!

Теперь Мишке стал немного понятнее интерес Андрея к отроку, да и с «мамой Верой» прояснилось.

«Усыновили Макар с Веркой, значит, сироту, у них-то одна дочь. Логично… Блин, а ведь придется им теперь боярство давать! И не отвертишься… Стоп, сэр! Но это выходит, они теперь и ваши родичи? И Макар с Веркой, и боярич этот новоявленный, который Журавлю родня… М-да-а… По-сравнению со всеми остальными новостями, это уже пустяки между делом.

Ну что ж, сэр, должен признать, увертюра впечатлила. Пошли слушать арию».

Предчувствия Ратникова не обманули: подтверждение этому он получил немедленно в качестве ответа на свой же следующий вопрос:

– Не выйти, говоришь? Так вы же с дедом вышли? И грек.

– Нас дядька Медведь провел. И Фифана он тоже, видать… – Тимка почесал в затылке. – Иначе бы никак…

– А Медведь?

– Что Медведь?

– Он кто?

– А он у лешаков главный.