* * *

— Вы сотрудник ВЧК с лета 1918 года? — спросил Нольман чекиста.

— Так точно.

— В вашем деле нет указаний на ваше образование? Вы учились в гимназии?

— Нет. Только приходская школа.

— Но вы проситесь в Иностранный отдел, товарищ Максимов. Вы говорите на иностранных языках?

— Немного по-польски. Воевал там с Тухачевским.

— Иностранный отдел ОГПУ это особый отдел, товарищ Максимов. Я лично говорю по-немецки, по-французски, по-английски и немного знаю итальянский.

— Насколько я знаю, товарищ Нольман, в вашем отделе есть и люди, слабо знающие языки. В Европе много русских эмигрантов. И я готов учиться.

— А с чего вас так тянет в нашу группу, Максимов?

— Хочу быть полезным своей стране.

Нольман еще раз посмотрел в послужной список Максимова.

— В вашем деле есть запись от 1919 года. Вы были в плену?

— Да меня захватили люди из колчаковской контрразведки.

— И как вам удалось выжить?

— Меня отпустили, — честно признался Максимов.

— Отпустили? Из контрразведки адмирала Колчака? Оттуда выпускали только на тот свет.

— Но как видите, товарищ Нольман, я сижу перед вами.

— Хорошо, товарищ Максимов. Я сделаю заключение и передам товарищу Шпигельглассу…

* * *

В итоге с подачи Нольмана Шпигельгласс ответил Максимову отказом. Иван Артурович был не совсем высоко мнения о способностях чекиста Максимова.

За несколько последующих лет группа «Дугласа» совершила ряд громких политических убийств и похищений. Это они выкрали и доставили в СССР генерала Миллера. Это они убили в Роттердаме видного украинского националиста Коновальца.

Но «ветер подул» в иную сторону и Шпигельгласс стал неугоден. Время иностранного террора прошло, и руководство предпочло избавиться от группы. Так сильно запачкавший себя кровью Шпигельгласс был в феврале 1938 года, после смерти начальника Иностранного отдела Слуцкого, назначен на его место исполняющим обязанности. Но в новой должности он не задержался, и в ноябре 1938 года был арестован по обвинению в шпионаже. А в 1941 расстрелян. Такая же судьба ждала и Нольмана. Но его спас Берия. Ставший уже тогда всесильным при Хозяине Лаврентий Павлович высоко ценил аналитические способности Нольмана.

В 1940 году они встретились во второй раз — Нольман и Максимов. Но на этот раз в кресле начальника уже сидел Максимов…

* * *

— Я прочитал в вашем личном деле, товарищ Нольман, что вы в 1919 году работали в специальном отделе под руководством товарища Кедрова?

— Да впоследствии это Особый отдел ВЧК.

— Здесь прилагается ваша характеристика, выданная Особым отделом ВЧК в 1920 году. «Товарищ Нольман состоял сотрудником Особого отдела ВЧК и проявил себя честным и заслуживающим доверия работником».

Нольман ничего не сказал на это.

— Затем вы, товарищ Нольман были уполномоченным ВУЧК в Киеве. В 1921 году вас отозвали в Москву. Вы заняли должность в КРО ГПУ. А затем перевелись к Шпигельглассу в Иностранный отдел ОГПУ. Все верно?

— Да.

— Так, — Максимов перевернул лист. — Но вот запись иного рода в вашем деле, товарищ Нольман. Вот послушайте «За измену Родине, участие в заговорщицкой деятельности, шпионаж и связь с врагами народа» вас арестовали.

— Это так! — ответил Нольман.

— Вы признались в том, что здесь написано?

— С меня сняли все обвинения, товарищ комиссар.