|
— Сигнал бедствия. — Сос, что ли? — Точно. — Мидей! — Юся придерживался морской терминологии, даже впав в детство. Макс немного помолчал, а потом сказал: — Не злись на Далилу. Она хорошая мать, только не поняла еще, что вы тоже ее дети. Ей надо привыкнуть. Она поймет. — А из-за чего вы поссорились? — Из-за посуды. — Из-за чего? — Я даже рот открыл. — Из-за посуды, — повторил Макс. — У меня холостяцкая привычка: первое и второе есть из одной тарелки. Не в ресторане же. А Лилька наоборот — у нее для каждой порции отдельная тарелка, у нас этих наборов штук сто, наверное. — Это она в бабушку, — сказал я. — То есть в свою маму. — Мама! — повторил Юся. — Поэтому после каждого обеда — гора тарелок, чашек, блюд. У нас, конечно, посудомоечная машина, но объедки убирать и складывать в машину грязную посуду уже мне приходится. Когда Лильки нет, мы с девчонками по моей методе питаемся, но если Лилька узнает — скандал. А я скандалю, потому что посуды гора… — Макс задумался и сказал: — Спасибо вам. И впрямь — впустую ведь ссоримся. — Не за что, я беру по умеренной таксе, — сказал я. — Ни за што! — подтвердил Юся. Мы с Максом засмеялись. Юся, скорей всего, не понимал, над чем мы смеемся, но тоже радостно захохотал. — Когда нам лететь? — спросил я. — Билеты на двадцать третье число, на завтра. Ни о чем не беспокойся — я сам все сделаю. — Спасибо, — сказал я. — А то с Юсей сейчас даже в туалет трудно сходить. — Тулет? — спросил Юся. — Падем в тулет? — Нет, не сейчас, — успокоил я его. Наши злоключения, кажется, подходили к концу. 15 Как Боря ни умолял, а Глеб все равно настоял на самолете. Все быстрее, чем на поезде. На счастье капитанов, родители встретили Виксу прямо в аэропорту. Викса облапила отца за пояс, а потом вцепилась мертвой хваткой в мать, да так и стояла, пока Боря и Глеб расписывали родителям достоинства их любимого чада. — Она не болела? — спросила мать. — Там ведь тропические болезни всякие, насекомые, змеи. — Да окунитесь… — Глеб кашлянул, и Боря осекся. — Никак нет, здоровее всех нас была. — А Егор? — спросил отец. — Близнецы тоже в порядке. Их же мать к себе в Израиль забрала! В слове «Израиль» Боря сделал ударение на последний слог. — Мы так боялись, что вы не прилетите, — сказала мать. — Как сказали про землетрясение, я так и решила: все, опять рейс отложат. — О, я вам сейчас случай в аэропорту расскажу, как раз во время тряски! — обрадовался Грузин, но Глеб стиснул его локоть. — Ой! Ты чего щиплешься? — Не отвлекай людей, они сто лет дочку не видели, — процедил Татарин. — Закругляемся уже. — А, ну да, — согласился Боря. — Счастья, здоровья. Викуся, пиши. Ну, мы пошли? Викса оторвалась от мамы, улыбнулась сквозь слезы и сказала: — Не забудьте окунуться… — Да ты что! Первым же делом! Вот сейчас как… Глеб утащил коллегу куда-то в недра аэропорта, а мама спросила: — Куда вы все время окунаетесь? — Это идиоматический оборот, мама. Означает — я тебя люблю. Держась за руки, они втроем вышли из аэропорта. — Не дал попрощаться как следует, — ворчал Боря. — У нас регистрацию на рейс вот-вот объявят, старый ты хрен! — заругался Глеб. — Ты за три месяца не мог попрощаться? — Окунись в алебастр! — взмолился Боря. |
