Я прячу пушку Нико в карман.

Затем я велю Радовану приблизиться и распахнуть пиджак, но сделать это он по понятным причинам не может. Тогда я сам осторожно подхожу к нему, каждые две секунды переводя взгляд с одного на другого, и левой рукой раскрываю его черный пиджак „от Армани“. Во внутреннем кармане обнаруживается серебристый „смит и вессон“. Но когда я запускаю руку, этот олух с повадками медведя толкает меня локтем. Нико же, воспользовавшись моментом, бросается на меня головой вперед, точно козел без рогов, зато с козлиной бородкой. Я вырубаю его ударом локтя, отработанным за зиму в „спортзале“ Торчера. После того как Нико очутился на земле, Радован больше не решается на эскапады, и вскоре у меня оказывается полный боекомплект — две стрелялки по карманам и одна в руке.

Я достаю из кармана водилы ключи от машины и жду, когда Нико прочухается. После чего приказываю им залезть в мини-каньон. На это уходит некоторое время. Это все равно что поселить двух миллиардеров в картонном домике. С первой попытки не получится. Радован в своих солнцезащитных очках, да еще скрюченный, выглядит совсем уж нелепо. Кусая губы от боли, я велю им лечь лицом вниз. По левой ноге что-то стекает. Ощущение такое, будто прямо из яиц.

Я опять как на войне. Выкрикиваю приказы на хорватском, с оружием в руке, и что-то сочится из открытой раны. Здоровяк водила занимает своим телом почти всю каменную домовину. Рядом с ним Нико кажется худенькой женушкой; она поняла, что ее собираются предать земле вместе с мужем, и в ее глазах написана мольба: „Лучше вы меня оттрахайте!“

— МОРДОЙ В ЗЕМЛЮ! — кричу я им несколько истерично.

Я направляю дуло вниз. Передо мной две задницы. Они так и просят, чтобы их запаяли свинцом. Логический конец. Убийцы Муниты заглядывают ей в глаза. Встреча острова-рефрижератора с холодильником. Я уже готов нажать на спуск, как вдруг недвижимый ночной воздух рассекает порыв ветра. Я быстро оглядываюсь. Никто не приближается, никто не удаляется. Просто над полями вулканической лавы пронесся ветерок и распахнул чудесную лунную дверцу…

Аминь.

Я молча киваю головой, провожая долгим взглядом своих бывших дружков. Они лежат в расселине ничком — два джентльмена, слишком прилично одетые для общей могилы. А затем прощаюсь с ними по-хорватски односложно:

— Bok.

И, развернувшись, хромаю к машине. Пах кричит, сердце колотится, а душа поет „аллилуйя“.

Глава 35. Привет из Сербии

Человек, сидящий за рулем „ауди“, не может не чувствовать себя счастливым. Успех наградил вас мягкими кожаными сиденьями и приборной доской не хуже, чем у летчика. Мне повезло еще и в том, что здесь автоматическая передача; я на глазах терял чувствительность в левой ноге и вообще в левой половине. Мои брюки, насквозь мокрые от крови, мочи или еще каких-то выделений, грозили вот-вот затопить мою левую кроссовку. Интересно, пуля из меня вышла? Ощущение, будто она торчит в мочевом пузыре, как затычка в ванне.

Мучительно проковыляв метров двадцать, я обернулся и встретился взглядом с двумя идиотами. Их макушки торчали из каменной могилы, как головы баранов, застрявших в яме. А в ошарашенных глазах немой вопрос: почему ты нас не убил? В этом вопросе, кажется, даже был оттенок разочарования. Я отвернулся и продолжил путь к машине. Их пистолеты я бросил в багажник, а свой сунул в карман, после чего не без труда пристроил свою боль в водительском кресле.

Я возвращаюсь тем же маршрутом. Вот уже впереди показалось вытянутое здание алюминиевого завода на берегу океана. По автостраде Рейкьявик — Кевлавик проносятся автомобили. Видно, песенный конкурс закончился…

Сенка была сербкой, слишком красивой сербкой. Я скрывал от родителей наши отношения. На самом деле ее звали Драгана, но для конспирации мы выбрали имя Сенка, намекающее на боснийские и даже мусульманские корни.