— Вы говорили, что гороскоп в тот день сулил Сесили превратности судьбы, и предсказание сбылось в точности: все пошло наперекосяк. Что именно вы имели в виду?

— Ну, согласитесь, мало радости, когда твоя свадьба омрачается убийством…

— Это понятно. Но были и другие неприятности?

— Вы в самом деле хотите знать? Так, разные накладки, которые не имеют никакого значения.

— В данном случае все имеет значение. Никогда не угадаешь, что именно может пригодиться.

Эйден вздохнул:

— Ну, это были просто досадные мелочи. Из разряда тех, что случаются на каждой свадьбе. Начать с того, что с шатром вышла задержка. Его привезли только после обеда в пятницу, и рабочие провозились с ним всю вторую половину дня. Одна из подружек невесты заболела и не смогла приехать. Сесили сочла, что это плохая примета. А потом она расстроилась, потеряв ручку, которая должна была быть при ней во время бракосочетания в розарии.

— Она потеряла шариковую ручку?

— Нет, чернильную, которую принес ей отец. Лоуренс коллекционирует старинные авторучки. Он так гордился, что сумел раздобыть ее к свадьбе.

— Лоуренс купил эту ручку в качестве подарка?

— Нет, взял напрокат в одной антикварной лавке. Она была синяя. И совершенно новая.

— Простите? — Я была совершенно сбита с толку. — Вы вроде как говорили про антиквариат?

— Ну да, ручка была старинная, однако новая. Взятая взаймы и при этом синяя! Теперь ясно?

— Ну разумеется. — Я чувствовала себя полной идиоткой и предпочла не углубляться в тему.

— Короче, ручка так и не нашлась. Позже мы подумали, что ее мог стянуть Штефан. Но на этом неприятности не закончились. Грузчики расколотили целый ящик с бокалами для вина. Торт не получился. Ну и зачем я вам все это рассказываю? В целом свадьба у нас была самая обычная, ничем не примечательная.

— За исключением того, что произошло убийство.

— Да, верно. — Мой довод отрезвил Эйдена. — Этот день призван был стать счастливейшим в нашей жизни. Бракосочетание состоялось в полдень, в саду. Венчания не планировалось, поскольку мы оба неверующие. Примерно в четверть первого мы уселись за обеденный стол. И только начались тосты, как одна из горничных отеля — ее звали Наташа Мэлк — выбежала из номера с воплями про убийство. На этом, как вы понимаете, торжество и закончилось.

Эйден допил вино и отставил бокал в сторону, давая понять, что больше пить не будет.

— Я любил Сесили сильнее, чем вы можете себе представить. И сейчас люблю. Она умная, красивая, деликатная и прекрасно меня понимает. У нас чудесная дочь. И вот вдруг случается такое, и вся моя жизнь превращается в чертов кошмар.

Как раз в эту секунду на подъездной дорожке появился автомобиль, серебристый «фольксваген-гольф-эстейт». В молодой женщине за рулем я узнала няню. Роксана сидела, пристегнутая, на заднем сиденье. Машина остановилась. Няня вышла, и Медведь, золотистый ретривер, выпрыгнул следом за ней. Именно этот пес лаял той ночью, восемь лет назад. Тогда он, наверное, был совсем еще щенком. Теперь это была взрослая собака, перекормленная и грузная, действительно схожая с медведем.

— Не возражаете, если мы продолжим беседу в другое время? — спросил Эйден.

— Ничуть.

— Сколько вы еще намерены тут пробыть?

Хороший вопрос. Я и сама толком этого не знала.

— Неделю, возможно, — ответила я.

— Понятно. Спасибо вам за то, что пытаетесь помочь.

До сих пор я ровным счетом ничего не сделала.

Оставив Эйдена Макнейла в кухне, я направилась к выходу.