– Какие люди! – пророкотал он, раскидывая лапища. – Явление Шатуна народу. Не часто, но случается.

– Зато ты мелькаешь за пятерых, – отбрыкнулся я. – Еще не кончился завод?

– Раньше меня похоронят, – заверил Тимофей, будто и на кладбище собирался хлопотать да зазывать покупателей. И вскинул палец: – О как!

Я хотел было развить тему, но тут мое внимание привлекла чудная сценка. На другой стороне улицы, в тесном магазинчике, двое бесстрастных типов обыскивали полицейского. Третий, облокотясь на узкий прилавок, строчил что-то – видно, составлял протокол. Немедленно я нацелил на витрину «слухач» и будто проник сквозь стекло.

– Ну мужики, – скулил злосчастный коп, глядя в пол, – ну че вы? Будьте ж людьми! У меня… это… семья, дети. Отпустите, а?

Кажется, он даже готов был пролить слезу. По крайней мере очень старался, громко шмыгая носом, а увесистым кулаком тер глаза. Хотя на бедствующего не походил: раскормленный, мордатый, на шее поблескивает золотая цепь. Сколько раз я видел таких же, лениво фланирующих вдоль прилавков, провожаемых угрюмыми взглядами торгашей. И не поймешь сразу, бандиты это или законники, – тем более, те и другие часто обряжаются в камуфляж.

– Уже не первого подлавливают, – удовлетворенно заметил Трофим. – Черт знает, может, и наведут порядок!..

– Не по чину брал? – фыркнул я. – Коп должен одариваться сверху, а не хапать сам. Так это ж не значит, что станут меньше грабить. Кстати, что за типы его шмонают?

– Из внутренней полиции, сказывают. Напрямую подчинены Валуеву.

– И что, их еще не пробовали купить?

Торгаш усмехнулся:

– Как не пробовать!.. Пока без толку, насколько знаю.

– Такие дорогие, что не продаются?

– Да вроде не скупились.

– Н-да, – сказал я. – «В Багдаде все спокойно». Как перед бурей.

Наглядевшись на представление, мы с Трофимом нырнули в универмаг, пронизав завесу прохладного воздуха, и побрели вдоль стоек, обсуждая ассортимент. Народу хватало – многие и заскакивали сюда, чтоб отдохнуть от жары, а без покупки уходили редко. Как всегда, бородач интересовался у меня новинками, которые не добрались еще в наше захолустье. В отличие от Аскольда, он не искал легкой наживы, но в торговле важно опередить прочих – хоть на чуть.

Из его товаров меня насмешил «Коба», средство от тараканов.

– А средство против Коб не знаешь? – спросил я. – Похоже, это случай, когда лекарство горше болезни.

– Средств-то хватает, – ответил Тимофей. – Спроса нет. Вот «Кобу» разбирают за милую душу.

– А тебе лишь бы заработать!..

– Money-money, – уважительно произнес он. – Нынче за все приходится платить. Знаешь, сколько стоит кило железа? Пару-тройку мэнчиков.

– Получается, по твоей лавке разбросаны двадцатки да полусотни, – заметил я, кивая на стенд с гантелями. – Чего ж не запираешь в сейф?

– Ты вот зубы скалишь, а давеча один пытался вынести за пазухой пудовый блин.

– Ого!.. Наверно, не хиляк?

– Так ведь и я не слаб!

– Отделал его, да? Все ж ты куркуль.

– Конечно, не «милосердный самарянин», – спокойно признал Тимофей. – Зато не халявщик, как многие. Чужого мне не надо, но и свое за так не отдам.

– Жадный, да?

– Жадный – кто разевает рот на чужое. А я уж тогда скупой.

– Тоже ведь не достоинство?

– Я тот, кто есть.