Он провел рукой по разбитой губе, пачкая кровью щеку.

— Ты понятия не имеешь с чем связался. Ни черта ты не знаешь! Тебе не добраться до самого дна: глаза от глубины лопнут.

— Джо, он убивает женщин и детей. Он снова собирается убивать.

Подобие усмешки появилось на его лице, а шрам кривился на полных губах, как трещина на зеркале.

— Ты убил мою женщину, а теперь собираешься и меня прикончить, все равно, что я тебе скажу. Какой тут может быть торг? — проговорил он.

Я бросил взгляд на Лайонела Фонтено. Он едва заметно отрицательно покачал головой.

— Вот, сам видишь, — уловил этот жест Боунз. — Торговаться нам не о чем. Ты можешь предложить мне всего лишь немного меньше боли. Но к боли мне не привыкать.

— Он убил одного из твоих людей, Тони Ремарра.

— Тони наследил в доме черномазой. Он вел себя неаккуратно и получил по заслугам. А твой парень сослужил мне хорошую службу: мне не пришлось самому возиться со старой сукой и ее сучонком. При встрече пожму ему руку.

Джо Боунз вдруг широко улыбнулся. И улыбка его напоминала проблеск солнца сквозь темную едкую мглу. Его так долго преследовали мысли о смеси кровей текущих в его жилах, что он перешел границы обычных представлений о гуманности и сострадании, любви и горе. В своем красном шелковом халате он выглядел как рана на ткани времени и пространства.

— Вы встретитесь в аду, — пообещал я.

— А еще я встречусь там с твоей сучкой и позабавлюсь с ней вместо тебя.

Он смотрел на меня пустыми глазами, и дух смерти витал над ним, как сигаретный дым. Стоявший за моей спиной Лайонел открыл дверь, и в комнату тихо вошли остальные его люди. И, когда я увидел их всех вместе в искореженной спальне, мне стало ясно, насколько велико сходство между ними. Лайонел придержал дверь для меня.

— Это дело семейное, — объяснил он мне, когда я выходил. Дверь за мной захлопнулась с сухим клацаньем, напоминающим стук костей.

После того как Джо Боунз встретил свою смерть, мы снесли на лужайку перед домом всех убитых из числа людей Фонтено. На траве лежали рядом пять изломанных смертью тел. Ворота открыли, и к дому быстро подъехали «додж», «фольксваген» и грузовик-пикап. Бережно, но быстро трупы были погружены в багажники машин. Раненым помогли занять места сзади. Челноки облили бензином, подожгли и пустили по реке.

Мы выехали со двора и не останавливались до перекрестка у Стархилл, где осталась наша машина. Три черных «эксплорера» ждали нас с притушенными фарами, и двигатели их работали на холостом ходу. Я вспомнил, что видел их на площади у дома Фонтено в его владениях в Делакруа. Леон плеснул бензин в старые легковые автомобили, на которых мы приехали, и грузовик-пикап. Тела убитых достали из багажников, завернули в брезент и уложили на задние сиденья двух джипов. Мы с Луисом молча наблюдали.

Когда зарокотали моторы джипов, готовых отправиться в путь, Леон швырнул зажженную ветошь на обреченные машины. К нам с Луисом подошел Лайонел Фонтено и, стоя рядом, смотрел, как они полыхают. Затем он достал из кармана маленькую записную книжку в зеленом переплете и записал номер телефона.

— Этот человек обработает руку вашего друга. Ему можно доверять, — проговорил Лайонел, подавая мне вырванный листок.

— Лайонел, он знал, кто убил Лютис, — сказал я.

Лайонел согласно кивнул.

— Он так и не сказал, кто это был, даже в самом конце, — он потер указательным пальцем свежий порез на правой ладони, выковыривая из раны грязь. Я слышал, федералы рыщут вокруг Батон-Руж. Им нужен тип, что работал одно время в Нью-йоркской больнице.

Я опешил от неожиданности, и Лайонел улыбнулся, видя мое изумление.