— А как же твой ужин с Клер Уилсон?

— Я отменил его. А заодно, кажется, и твой с Донахью! Ну, объясни ты мне ради Бога, Лесли, что, что ты нашла в этом слащавом мальчике? Я через пять лет нахожу тебя в том же состоянии, в каком оставил. Ты так и не подпустила к себе ни одного мужика. Что, неужели бережешь себя для Донахью? Почему, Лесли, почему?

— Почему? — Ее голос дрожал от обиды и гнева. — Уж точно не из-за Донахью! Потому что один чистоплюй не притронулся ко мне, когда я его умоляла об этом! Это не Донахью, это ты отверг меня! Я ведь хотела и хочу заниматься любовью только с тобой! А ты отвергал и отвергаешь меня.

Она в запале сказала то, о чем боялась признаться даже во сне.

— Лесли, нам надо поговорить.

— О чем тут говорить?

— Ты не права. Нам есть что обсудить. — Его глаза мрачно сверкнули. — Так вот, значит, почему ты до сих пор невинна. Я виноват?

Невил облокотился о капот машины, чтоб не упасть от переполнивших его чувств.

— Да, да, да, — тихо прошептала она.

— Ты никогда не любила Донахью? Ты не хотела стать его любовницей?

— Ты не слышал меня? Я не люблю и не хочу Донахью Прескотта. И никогда не хотела.

— Лесли. Я был слеп. Я дурак, прости меня.

— Не трогай меня, не приближайся ко мне. Убирайся, убирайся! — Лесли захлебывалась от слез.

Оттолкнув его, она вбежала в дом, стремглав бросилась в спальню и, упав на постель, спрятала голову под подушку.

Лесли не выходила из спальни почти до самого вечера. С трудом преодолев приближение депрессии, она все же заставила себя заняться недописанной программой. Затем, втянувшись в работу, которую закончила около восьми часов вечера, с удивлением осознала себя во времени и в пространстве. Времени было довольно много. Пространство вокруг пусто. Невила возле нее не было.

В девять он тоже не пришел. Лесли, как школьница, сосчитала вслух удары старинных часов на первом этаже. Около десяти, уставшая от волнений и слез, Лесли свернулась калачиком на своей кровати и заснула.

Пробуждение было резким. Кто-то открыл дверь ее спальни.

— Невил? — спросила она. — Что ты здесь делаешь?

Вопрос остался без ответа. Невил сорвал с нее плед, сел на край постели и принялся изучать ее тело. Лесли потянула было плед на себя, но он переложил его подальше.

— Лесли, — сказал он. — Я словно вижу тебя впервые. Если ты сказала бы обо всем еще пять лет назад, нам не пришлось бы так долго ждать.

Он говорил и поглаживал ее по волосам.

— Я тогда тебя отверг, как ты выразилась, лишь потому, что не люблю, когда меня используют. Но сегодня… Сегодня я посылаю к черту всех женщин, потому что у меня есть ты.

Лесли готова была поклясться, что его глаза светятся в темноте. Что-то мистическое происходило между ними. Она задрожала и попросила:

— Подожди, Невил…

— Пять лет. И все это время так никто и не прикасался к тебе?

— Ты же знаешь. Никто. С тех пор как мы расстались на Менорке…

— Забудь про эти пять лет. — Он прилег на край кровати и, облокотившись на одну руку, пристально посмотрел ей в лицо. — Мы снова вместе, забудь про все, закрой глаза.

— Я попробую…

Он приблизил к ней свое лицо. Она почувствовала его дыхание. Его губы коснулись ее губ, он поцеловал сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Потом раздвинул языком губы, и они слились в страстном поцелуе. У Лесли закружилась голова, она словно вернулась на тот пляж восемнадцатилетней наивной девочкой, оставив всю горечь последних лет где-то на другой планете.