— Я так думаю, — подхватил Откинь-копыта, — надо замочить его прямо здесь и закопать в погребе… А то и просто бросить — за пару дней крысы сожрут!

— Крысы костей не жрут, — возразил верзила, который связывал Фандора. — Но ровен час, найдут скелет…

Бычий глаз проговорил заплетающимся языком:

— Утопить — самое милое дело… Пару хороших грузил к ногам — и бултых!

— Потом всплывет… — с сомнением сказал Газовщик. — Утопленники, заразы, всегда всплывают!

— И вовсе не всегда! — настаивал Бычий глаз, дороживший своей идеей. — Они всплывают, когда газы начинают распирать их изнутри. А если проделать в приятеле несколько дырок…

«Очаровательный разговор, — подумал Фандор. — Сколько забот я доставляю этим добрым людям! Отпустили бы меня на все четыре стороны — самим стало бы легче…» Однако он понимал, что выступать с таким предложением, но меньшей мере бесполезно. Осторожно, чтобы не привлечь внимания своих мучителей, он попытался освободиться от веревки, но это ему не удалось. Фандор был смелым человеком и смерти не боялся, но его возмущала перспектива окончить свои дни в смраде гнусного притона или на илистом дне реки.

Между тем апаши еще немного посовещались вполголоса и поднялись из-за стола.

— Вставай, падаль! — заорал Фандору неизвестный верзила, сопроводив свои слова пинком, от которого у того заныло все изнутри Звонарь и Откинь-копыта подняли журналиста. Ноги у него оставались свободными, так что он мог идти.

На улице апаши накинули ему на плечи плащ, чтобы не было видно, что он связан, и заклеили рот пластырем. По мере того как они продвигались вперед, Фандор стал осознавать, что его ведут к берегу Сены. Голова журналиста была занята не столько мыслями о смерти, сколько вопросом о том, кто же нанял убийц. Первая пришедшая ему на ум версия, что это был Фантомас, не казалась ему бесспорной. «Во-первых, — думал Фандор, — Король преступлений в данный момент, кажется, не заинтересован в моей смерти… Во-вторых, если бы он захотел меня убить, то не отказал бы себе в удовольствии сделать это лично… В-третьих, ему совершенно не нужно подкупать своих подручных, ему достаточно приказать…»

Внизу показалась Сена, беззвучно катившая свои темные воды. Вдоль берега кое-где стояли плавучие прачечные да дешевые ресторанчики на сваях, чьи огни смутно отражались в воде.

Апаши остановились, и у них снова началось толковище.

— Хватит чикаться, — раздраженно воскликнул Откинь-копыта. — Спустим его поскорее рыбам на ужин, да и дело с концом!

— Надо набить ему карманы камнями… — сказал кто-то. — Глядите, вон целая куча!

Здоровенный громила достал из кармана нож.

— Пара-тройка дырок в животе не помешает… — проворчал он.

«Неужели я дам зарезать себя как теленка?» — подумал Фандор. Он напрягся всем телом, мускулы его вздулись, и последним страшным усилием ему удалось разорвать веревку, стягивавшую руки. При этом веревка так глубоко врезалась ему в запястья, что брызнула кровь. Сразу же он сорвал пластырь, которым был заклеен его рот.

— Силен, падла! — изумленно воскликнул Звонарь. Только врешь — от меня не уйдешь!

С этими словами он выбросил вперед здоровенную ручищу, норовя схватить журналиста за горло. И тут же завыл от боли; Фандор вцепился зубами ему в руку. Он сделал это с такой силой и яростью, что начисто откусил бандиту палец. Выплюнув окровавленный обрубок прямо в лицо подскочившей Адели, узник метнулся в сторону.