Признавая самоочевидный факт, что это просто блестящий способ начать повествование — сцена, обстановка, настроение и персонажи набросаны одним быстрым движением мастерской кисти, — обратите внимание на эти вымышленные названия. Пималия и эрепт. Цветы пималии. Массивная скамья из полированного эрепта. Мы узнаем эти вещи, когда слышим их «Надлежащее Имя» — «и никакое другое не подойдет».

«Пималия» звучит словно название цветущего дерева; «эрепт» — словно какой-то камень. Именно это и подразумевает под правильностью Оден.

А теперь попробуем сказать вот так:

«На массивной скамье из полированной пималии под пышными цветами гигантского эрепта сидела...»

Не выходит. Просто никак не выходит. Выдуманные слова — чистую чепуху, звучащую кое-как, — просто нельзя применять взаимозаменяемо.

Позвольте мне привести еще один пример правильного выдумывания названий, обратившись на сей раз к областям, нам известным. В Англии посреди мрачной солберийской равнины возвышается громадный каменный памятник неолитических времен, известный как Стоунхендж.

Стоунхендж... попробуйте-ка это слово на язык, прокатайте его во рту, прислушайтесь к нему... Стоунхендж. В этом слове есть какая-то медлительная, степенная величавость. Слоги его тяжеловесны, массивны, как самые огромные камни.А теперь вообразите-ка, что каменный памятник называется Пикадилли!

Просто не стыкуется, не так ли? В настоящем названии есть тяжеловесная и таинственная величавость — она видна сразу в медленном тяжелом накатывании слогов с одинаковым ударением на каждом слоге. А «Пикадилли» слово живое, почти юмористическое. Оно звучит тривиально, побрякивающе. Им попросту никак нельзя заменить настоящее название.

Настоящее название — Стоунхендж — «Надлежащее Имя», и мы каким-то образом узнаем его, когда слышим

Итак, какой же другой критерий, помимо правильности приходит на ум для суждения о выдуманных названиях?

В письме к молодой романистке Джейн Гаскелл, датированном 2 сентября 1957 года, наш старый друг К. Л. Льюис затронул много интересных тем в области ремесла написания фэнтези. Среди них выделялась тема выдумывания имен и названий. Льюис сделал вывод, что они «должны быть прекрасными и внушительными, так же как чуждыми, а не просто странными».

«Рълин Кърен А'а» Муркока безусловно чужд, безусловно странен. С равной степенью уверенности могу сказать, что он не прекрасен и не внушителен.

Ли Брекетт, когда избегает кельтских словариком, может создавать просто прекрасные имена и названия. В «Тайне Синхарата» есть такие замечательные и журчащие названия, как Берилд, Наррабхар и Делгаун. Кларк Эштон Смит, мастер по этой части, создавал имена и названия одновременно странные и прекрасные: Малигрис Маг, Са-Тампра Зейрос, Фанион, Тироув Омпаллиос, Маал Двсб, Галибар Вуз в «Семи заклятьях», Цатоггуа, Мматмуор и Содоема.

И Дансени, конечно же, мастер всего такого. Помните героев «Города Побед»? «Веллеран, Суренард, Моммолск, Рол лори, Аканакс и юный Ираик». Или Тангсбринг-ювелир, или Лорендиак в «Крепости неприступной», или Лиразель, Альверик и Знрундерель — ведьма живущая среди молний в «Дочери короля Эльфляндии». Или воины и рассказе «Каркассон», жившие во времена, «когда в Арне царствовал Каморак и мир был прекрасным... Гадриол Честный, и Норк, и Аторик Слякотный Меч, Хэрисл Дикий, Яролд и Танга из Экса».