— Переменить путь! А!.. Сеньор, это легко сказать, но чтобы переменить дорогу, нужно знать ту, по которой нужно следовать, а после всего того, что вы мне сказали, я вынужден сознаться, что я окончательно потерялся.

— Так, но теряются оттого, что не привыкли к степям.

— Гм! И чаще, чем вы предполагаете. Посмотрим, сеньор, не согласитесь ли вы оказать мне услугу?

— Нужно знать какую.

— Черт побери, — проговорил капитан с горькой

улыбкой, — вы, кажется, не любите быть компрометированы, сеньор?

— Да, вы правы.

— Это очень благоразумно.

— Посмотрим — в чем же дело?

— Сперва позвольте мне задать вам один вопрос?

— Какой?

— Имеете ли вы какое-нибудь серьезное желание остаться в этой местности?

— Сперва я хотел, но теперь у меня только одно желание — уйти отсюда как можно скорей.

— В таком случае это великолепно.

— Как так?

— Да, мы пойдем вместе.

— Как это понять?

— Вы хотите оставить эту местность, я тоже, итак, мы уйдем вместе отсюда.

— А! Извините, это совсем другое дело.

— Почему же?

— По двум причинам: во-первых, потому, что я люблю путешествовать один, и, во-вторых, если я путешествую в обществе, то это только с людьми, которые мне нравятся.

— Хорошо — комплимент не особенно длинен, благодарю вас. Итак, я вам не нравлюсь?

— Я не говорю этого.

— Однако мне кажется…

— Вы меня плохо поняли или вы желаете меня плохо понимать, капитан Кильд.

— В таком случае лучше всего — объяснитесь. Охотник нагнулся вперед, облокотился на руки и пристально посмотрел на капитана.

— Дорогой сеньор, — начал он, — хотя я и мексиканец, но я очень часто посещал янки и хорошо усвоился с их вероломной пословицей: «Time is money» ; вы меня, вероятно, понимаете?

— Отлично… продолжайте…

— Дружба дружбой, а дело делом — вы хорошо знаете, что я охотник и что теперь сезон охоты, то есть лучшее время моей торговли. Если мое ружье не будет делать промахов, то я могу получить большие проценты за это время — так как за каждого медведя, то есть за шкуру его, мне платят восемьдесят долларов. Если же я пойду провожать вас, то я потеряю самое благоприятное время и все свои доходы. Я говорю с вами откровенно, для того чтобы вы могли составить себе ясное понятие о том, что заставляет меня отказаться от вашего предложения. Вы, вероятно, поймете меня.

— Благодарю за откровенность, дорогой сеньор, и она мне нравится больше всех тех причин, которые вы бы могли представить мне, отказываясь от моего предложения, я рад видеть, что дело стоит только за деньгами.

— Позвольте, сеньор, есть еще другая причина — я не знаю, убедились ли вы, что я люблю свободу в своих действиях и не могу допустить никого судить их. Положим, что мы сойдемся в цене, и тогда нам нужно будет решить еще один вопрос особенной важности. Он заключается в следующем: я хочу, если я буду вашим проводником, чтобы никто не вмешивался в мои действия и исполнял и вообще следовал по той дороге, которую я только выберу, и чтобы во все время моего пути я мог бы, не отдавая никому и никакого отчета, оставлять вас на сутки или даже больше. При таких условиях, а также если ваша плата удовлетворит меня, я берусь быть вашим путеводителем, и это потому, что я не хочу, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь упрекнул меня в том, что, однажды спасши вам жизнь, я допустил возможность погибнуть вам в пустыне.