|
Муж может одобрить и поддержать поступок такого рода, но он редко является зачинщиком подобного. Однако мне не удавалось представить Гортензию в роли самки, жертвующей самым слабым из своего потомства. Это никак не вписывалось в рамки того образа, который мне рисовали сначала Арман, а затем Ребекка. Мажордом рассказывал о мадам Барле как о сдерживающем факторе в кипящих непростых отношениях между мужем, Луи и Дэвидом. Ребекка заявила, что Гортензия пыталась обрубить на корню подозрения Луи относительно связи, объединяющей Дэвида и Аврору. Опять же она старалась поддерживать подобие мира между сыновьями, а не настраивать петушащуюся молодежь друг против друга, как это мог делать Андре.
Я обуздала терзающее меня желание позвонить Луи – услышать его теплый голос, мурлычущий в телефонной трубке, было бы для меня истинным утешением. Услышать, что он любит меня, даже если он меня и обманывал. Но я стойко держалась, и, будучи уверенной, что Луи вернется не так скоро, погрузилась в заметки, которые набросала за последние несколько недель. У меня не было времени отшлифовать текст. Кроме того, некоторые хронологические детали при изложении ускользали от меня, хоть они и были очень важными! У меня оставалась только моя память, чтобы попытаться восстановить мою историю. Моя память… – И блог! – воскликнула я, разбудив Фелисите, свернувшуюся клубочком у меня в ногах на кровати. Дэвид забрал себе основную часть моего личного дневника, который мы, я и Луи, вели месяц за месяцем, но блог «Эль&Луи» поможет мне восстановить большинство недостающих кирпичиков нашей истории. Я тотчас же зашла на сайт и еще на главной странице отметила, что в последнее время записи сюда не добавлялись. Похоже, блог был временно заблокирован. Я испытала облегчение. На данный момент Дэвид предпочел не выставлять на всеобщее обозрение мои фотографии, которые он сделал в темной комнате. У меня ушло некоторое время на то, чтобы перебрать заметки, которые там были опубликованы. Увы, они оказались выложены не в порядке их написания, а согласно тематической логике, вперемешку, мои заметки и заметки Луи. Перечитывая их таким образом, я была поражена одним фактом. Долгое время я воспринимала сообщения Луи как провокацию, нацеленную раскрыть меня. Раскрепостить мою сексуальность. Но сегодня я поняла, что они составляли список предложений, и Луи ждал – и надеялся, – что я в конце концов осуществлю их. Мы уже опробовали большую часть этих эротических поз во время нашего годового заточения в «Шарме». Следовательно, уже не было необходимости использовать весь каталог удовольствий буквально. Тем не менее он вдохновил меня на другую идею: если эта программа была для Луи способом привести меня к нему и раскрыться, не пришло ли время мне перехватить инициативу? Осознав и поняв, что секс для него является единственным действительно понятным языком, не должна ли я, в свою очередь, воспользоваться этим, чтобы наконец раскрыть его секреты? Не стоило ли мне составить список моих эротических фантазий, которые помогли бы вывести его на чистую воду? С момента наших самых первых встреч вслепую Луи удалось донести до меня первую истину: секс – это разоблачитель. Так не пришел ли момент для того, чтобы я воспользовалась им в своих целях? Я не брошу Луи одного в сумерках его секретов и тайн. Я снова отправлюсь его завоевывать, как и обещала себе. Для начала я взялась за его анонимную запись, где упоминалось соревнование среди пар-эксгибиционистов в Париже. Возможно, мне стоило составить карту мест, где мы могли бы присоединиться к этому движению? Он, стремящийся запечатлеть наши эмоции повсюду, предвосхитивший этот замысел еще во время нашей брачной ночи в лимузине, наверняка оценит это по достоинству. Я откопала дома карту Парижа и развернула ее на кровати. Вооружившись коробкой желтых булавок-бабочек, я отметила места, которые, как мне казалось, благодаря своим географическим или историческим особенностям соответствовали тем местам, где все должно произойти. |
