— Не только острова, — мрачно отвечал атлет. — Они уже высадились на континент. Они подобны тучам саранчи, и уже разбили лагерь на берегу, на расстоянии чуть более двухсот стадий от Афин, в местечке, которое называется Марафон. Все наши воины уже там, но их все равно слишком мало, чтобы совладать с такой массой и заставить врагов уйти. По ночам там горит столько же костров, сколько звезд на небе. Носы их судов очень высоки и похожи на башни. У них тысячи лошадей, слуг, повозок…

— Вы пришли, чтобы просить помощи у спартанцев, разве нет? Они никогда не согласятся на это. Мой дедушка Критолаос говорит, что спартанцы — это внушающие страх воины, они самые лучшие, но тупоумные, и не могут ничего разглядеть дальше собственного носа. К тому же вокруг города нет стен, — вы знаете? Они ни за что не захотят покинуть его или оставить незащищенным. Еще одна глупость: были бы стены вокруг города, хватило бы всего нескольких воинов, чтобы защищать его, а остальные могли бы выйти навстречу опасности, вместо того, чтобы ждать, когда она приблизится к самым берегам Еврота.

— Ты очень мудр, Талос, для своего юного возраста, но я надеюсь, что ты не будешь слишком огорчаться, если твой дедушка хоть один раз ошибается относительно упрямства спартанцев. Они должны послушать меня. Если они допустят, чтобы мы погибли, то завтра наступит и их черед, — и не будет больше Афин, которые могли бы им помочь.

— Я знаю. Очень жаль, что вы должны убеждать не меня. Мне бы очень хотелось сражаться на вашей стороне, если бы я только мог. Ваши слова так убедительны и откровенны… Все афиняне похожи на вас?

Атлет улыбнулся.

— Да, есть люди и лучше меня.

— Я не верю этому, — сказал Талос, отрицательно качая головой. — Вы победили на Олимпийских играх.

— Это правда, мальчик, но в моем городе считаются не только с мускулами. Нет, разум значительно важнее. Наши граждане пытаются выбирать для управления городом мудрейшего человека, а не просто сильнейшего.

— Вы хотите сказать, что в вашем городе народ выбирает того, кто будет управлять ими? Разве у вас нет царей?

— Нет, Талос. Когда-то, давным-давно, были, но теперь их больше нет.

— Должно быть, ваш город очень необычный!

— Да, может быть, но я думаю, тебе бы там понравилось.

— Не знаю. Неужели вы думаете, что раб может быть где-нибудь счастлив?

Атлет встал, печально глядя на мальчика.

— Сейчас я должен уйти, — сказал он, но сперва повернулся к Талосу, снял кожаный браслет, украшенный медными заклепками, и протянул его мальчику:

— Это тебе, Талос. Я носил его на Олимпийских играх… Не думаю, что он мне еще понадобится. Помни Филиппида, сейчас и всегда.

Атлет затянул пояс, который сполз на бедра, и бегом направился в сторону Спарты. На какое-то мгновенье Талос замер, лишившись дара речи, а затем отправился вслед за атлетом, который был уже довольно далеко.

— Чемпион! Чемпион!

Филиппид остановился на минуту и обернулся.

— Удачи!

Атлет поднял правую руку, в знак приветствия, и снова побежал. Он быстро исчезал в слепящих лучах солнца.

***

Афинянин в белом паллиуме сидел перед благородным Аристархом, внимательно слушавшим его слова.

— Благодарю тебя за гостеприимство, Аристарх. Благородство и доблесть Клеоменидов широко известны даже в Афинах, и для меня большая честь сидеть за твоим столом.

— Честь оказана мне, Филиппид. Мой дом испытывает гордость, принимая у себя чемпиона Олимпиады. Ты одержал победу над лучшими из нашей молодежи, и спартанцы уважают таких достойных соперников.