|
Твоего отца, Хиласа, убил в горах медведь, и я обещал ему перед тем, как он навсегда закрыл глаза, что сделаю из тебя мужчину. Конечно, мне это удалось: ты сильный духом, быстрый разумом, и у тебя щедрое сердце, но я также хочу, чтобы ты стал очень сильным, и таким умелым и смышленым, чтобы для тебя не было ничего невозможного.
Старик немного помолчал, прикрыв глаза, словно подыскивал нужные слова в своем старом сердце. Положив руку на плечо мальчика, он медленно продолжал: — Талос, ответь мне честно. Ты вернулся на равнину, чтобы увидеть воинов, хотя я и запретил это? Мальчик опустил глаза, вертя веточку между пальцами. — Да, я знаю, — продолжал старик, — ты вернулся. И мне кажется, я знаю — почему. — Если знаешь, — прервал мальчик, нахмурившись, — тогда скажи мне, дедушка, потому что я этого не знаю. — Ты зачарован их силой и могуществом. Потому что у тебя в груди бьется сердце не простого пастуха. — Ты смеешься надо мной, Критолаос? Кем еще, кроме как слугами и пастухами отар, принадлежащих другим людям, мы можем быть? — Это неправда! — вдруг воскликнул старик, и на мгновенье в его глазах блеснул яростный огонь. Рука, как лапа старого льва, опустилась на запястье мальчика и обхватила его. Талос был поражен и смущен. Старик медленно убрал руку, опуская глаза и голову — обычный жест человека, которому пришлось научиться подчинению и смирению. — Нет, это неправда, — продолжил он более спокойным тоном. — Наш народ не всегда томился в рабстве. Было время, когда мы господствовали над горами и долинами до самого западного моря. Мы правили равнинами до самого мыса Тенар, пасли на них горячих лошадей. Нестор и Антилох, правившие в Пилосе и Ифоме, были на стороне Агамемнона под стенами Трои. Когда дорийцы пришли на эти земли, наш народ доблестно сражался, прежде чем покориться. В наших венах течет кровь воинов. Царь Аристомен и царь Аристодем… — Они все мертвы! — закричал мальчик. — Мертвы! И все эти воины, о которых ты говорил, вместе с ними… Его лицо исказилось от гнева, вены на шее вздулись. — Мы рабы, слуги, и всегда ими останемся! Понял, старик? Слуги! Критолаос пристально смотрел на него, опечаленный и удивленный. — Слуги, — повторил Талос смущенно, понижая голос. Талос взял руку старика, который молчал, сбитый с толку яростью мальчика. — Сколько лет тому назад, — продолжал Талос, смягчаясь, — скажи мне, сколько лет тому назад происходило все то, о чем ты говорил? Слава твоих царей забыта. Я знаю, о чем ты думаешь, я знаю, что мои слова неожиданны для тебя, ты удивлен, потому что я всегда слушал твои рассказы. Они прекрасны… Но я больше не маленький мальчик! Твои мечты вызывают боль в моем сердце… Наступила долгая тишина, нарушаемая только блеянием отары в загоне. Внезапно старик встал, напряженно прислушиваясь. — Что это? — спросил Талос. — Слышишь их? Волки! Они точно так же выли в ту ночь, когда ты… появился на свет. Но сезон спаривания еще не наступил. Не странно ли это? — О, пусть себе воют! Пойдем в дом. Идет дождь, уже почти темно… — Нет. Ты знаешь, Талос, что иногда боги посылают людям знамения? Пришло время тебе узнать об этом. Возьми плащ и факел и следуй за мной. Они отправились в лес, который неясно вырисовывался на краю поляны. Старик выбирал извилистую тропинку между деревьев, за ним следовал молчаливый, погрустневший мальчик. Почти через час ходьбы в полном молчании они пришли к подножью скалы, покрытой густым слоем мха и возвышающейся над всеми остальными. |
