Джайлс изо всех сил старался сохранить самообладание, но ее манера разговаривать вызвала в нем инстинктивное раздражение.

— Если вы вызовете меня сюда, мое чувство долга, несомненно, побудит меня прийти, — ледяным голосом ответил он на безукоризненном альбенаретском.

Чужие, круглые и темные, глаза уставились на него. Невозможно понять их выражение — сердится Капитан, смеется или ей попросту все равно.

— Я вызову вас лишь в том случае, если в этом будет крайняя необходимость, — сказала Капитан. — Л теперь идите.

Джайлс покинул кормовой отсек и вернулся к шлюзовой камере и уже открытому контрольному щиту. Он сунул руки в гнезда, обхватил ручки управления и начал экспериментировать. Поначалу получалось довольно неуклюже. Три пальца альбенарет-ского вальдо, как и на руке альбенаретца, были расставлены широко, под углом в 120 градусов. При этом они не могли вытягиваться в прямую линию, как большой и указательный пальцы человеческой руки, поэтому схватить ими что-нибудь было довольно трудно.

В конце концов Джайлс решил, что брать предмет можно только всей кистью. Он нажимал всеми пальцами на три контакта под каждой из ручек, и результат приблизился к альбенарет-скому.

Он тренировался, вновь и вновь повторяя эти движения, пока не почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним. Джайлс обернулся. Около него стояла Бисет, словно ожидая, когда он обратит на нее внимание. Джайлс оторвался от экрана.

— Ты хотела поговорить со мной? — спросил он.

— Прошу вас, ваша честь, сэр, — сказала она, — не отрывайтесь от вашего занятия.

Она запнулась и неожиданно сменила язык:

— Вы ведь говорите на эсперанто, не правда ли ?

Все внимание Джайлса было приковано к рычагам. Перемена языка отвлекла его, и опять перестал получаться этот захват тремя пальцами, который он вроде бы уже освоил.

— Cu,jes те bonegeparloas Esperanto!— раздраженно ответил он Бисет, машинально перейдя на эсперанто, но тут же, оборвав себя, выпустил ручки управления и повернулся к ней.

— Аты его знаешь? — спросил он на терралингве, понижая голос. — Это ведь древний международный язык. Я сам заинтересовался им всего пять лет назад.

— Прошу вас, сэр, — ответила Бисет на эсперанто, — пожалуйста, продолжайте ваши занятия. Пусть все думают, что только шум мешает понять наш разговор.

Он вернулся к упражнениям с вальдо.

— Я спросил тебя, — произнес он на эсперанто, — где и как ты, арбайт, научилась этому языку. Ведь в наше время ранние языки Земли представляют лишь предмет научных исследований. На эсперанто теперь нигде не говорят.

— Мой случай особый, — сказала она.

Не отрываясь от рычагов, Джайлс повернул голову и взглянул на нее. Ее худое, с печатью осуждения лицо было совсем рядом. В чертах его проглядывала некая аристократическая изысканность. Должно быть, когда-то она была хороша собой.

— Да. — Бисет словно читала его мысли. — Я не из простых и выросла в хорошей семье. Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас я должна сообщить вам, что среди нас есть член организации «Черный четверг».

Джайлс похолодел. Руки его по-прежнему держали рычаги управления. Но Бисет прервал альбенаретский голос, зовущий на терралингве:

— Человек! Идите сюда!

Все еще глядя на Бисет, Джайлс вытащил руки из гнезд.

— Оставайся здесь, — сказал он. — Я поговорю с тобой позже.

Он прошел через две переборки, не обращая внимания на вопросы и испуганные взгляды арбайтов. Войдя в кормовой отсек, он увидел Капитана и Инженера, уже одетого в скафандр, наду-тый,до шейной перемычки.