— Что вы имеете в виду?

— Сначала это не было для меня очевидно, но по мере изучения ваших заметок и хода ваших исследований я был вынужден против своей воли прийти к выводу, что в своей работе вы избрали неверный путь развития разума. Ваш искусственный интеллект был неплохим динозавром, но у него никогда не мог бы развиться подлинный разум, к чему вы стремились. Это был действительно великолепный бронтозавр. Но где-то вы пошли по ложному пути. Как бы ни совершенствовался бронтозавр, он все равно остается динозавром. Ему никогда не стать человеком. Я так и не смог найти то место, где вы свернули в сторону, и уж, конечно, ничего не сказал о своем открытии тем, кто меня нанял. От всей души надеюсь, что вам удалось обнаружить свою ошибку.

— Да, и я ее исправил. Мой машинный интеллект теперь закончен и действует. Разденься, Свен, и поболтай с доктором. После всего, что он для меня сделал, он заслужил право подвергнуться полному тесту Тьюринга.

— Надеюсь, что я его пройду, — с улыбкой сказал Бочерт.

Глава 42  

Неделя, проведенная в Сент-Морице, доставила Брайану большое удовольствие. С самого налета на лабораторию он впервые был действительно один. Больница, выздоровление, работа, люди, — а теперь при нем не было даже Свена, с которым можно было разговаривать, и он наслаждался одиночеством и безымен-ностью. И никто вокруг никуда не спешил. Доктор Бочерт, естественно, с радостью целыми днями общался со Свеном.

В холодном, сухом горном воздухе насморк у Брайана почти прошел, обоняние восстановилось, и он обошел все рестораны городка. Когда Свен-2, обнаружив тот телефонный номер, впервые упомянул о Сент-Морице как о его возможном местонахождении, Брайан на всякий случай загрузил в свою память курс немецкого языка и словарь. Теперь он начал с ним работать и к концу недели уже прилично говорил по-немецки.

Кроме того, у него появилось время подумать о будущем — спокойно, взвешивая различные возможности, открывшиеся перед ним. В этом его наперсником стал доктор Бочерт, мудрый человек европейской культуры. В последний день своего пребывания в Сент-Морице Брайан прошел, как обычно, пешком три километра до дома Бочерта и позвонил в дверь. Димитрие провел его в кабинет Бочерта.

— Заходите, Брайан. Я хочу, чтобы вы оценили по достоинству новое воплощение Свена — специально для путешествий.

МИ не было видно, а посреди комнаты стоял красивый дорожный саквояж, окованный медью.

— Доброе утро, — сказал саквояж. — Здесь очень удобно. Всевозможный комфорт, оптические датчики со всех сторон...

— И еще микрофон и динамик. Ты прекрасно выглядишь, Свен.

Доктор Бочерт с довольной улыбкой заворочался в своем кресле.

— Не могу выразить, какое удовольствие получил за эти дни. Увидеть, что простенький искусственный интеллект, над которым я работал, доведен до такого совершенства, — это истинное наслаждение; надеюсь, вам обоим это понятно. Кроме того, мой дорогой Брайан, это может показаться вам стариковской сентиментальностью, но мне было приятно общаться с вами.

Брайан не ответил. Неловко помявшись на месте, он провел пальцем по краю саквояжа.

— Не будьте к себе так строги, — сказал Бочерт. Протянув руку, он дотронулся до колена Брайана и сделал вид, что не заметил, как тот вздрогнул и отстранился. — Интеллектуальная жизнь — это прекрасно. Работать головой, раскрывать тайны реального мира — это дар, которого удостоены очень немногие. Но ощущать свою принадлежность к человечеству — не меньшее наслаждение.

— Я не хочу об этом говорить.

— Я тоже. И позволил себе такую бестактность только в силу того доверия и взаимопонимания, какое возникло между нами. Вы испытали тяжкую обиду и ожесточились.