Вторник они провели за городом. В Кускове обнаружился фольклорный фестиваль, и Лиза изъявила желание послушать народные песни. Потом Волков набрел на пирожковую, и они чуть не объелись до смерти, потому что пирожки здесь жарили в масле, а начинки были самые разнообразные. Потом они пили квас, а потом Лиза канючила, чтобы Волков нашел ей туалет. Измученный Жора взял ее за руку и решительно повел в чащу. Остановившись у раскидистого куста калины, он величаво указал на него.

— Вот тебе туалет. Я жду на тропинке.

Потом они просто бродили по аллеям, и вековые деревья загадочно шумели над их головами. Лиза размахивала руками, торопливо рассказывала Волкову что-то бессвязное, но очень важное, потому что у нее ведь был целый кусок в жизни, когда Волкова рядом не было…

Вдруг она замолчала и странно на него посмотрела. Жора забеспокоился.

— Ты чего? Язык прикусила?

— Нет. Я вспомнила. Когда тебя несли на носилках…

— Во, нашла, что вспоминать…

— Я сидела в машине и смотрела. А потом сказала, что выйду за тебя замуж. Волков, ты хоть понимаешь, что это значит?

— Детская психотравма, шок, детский лепет, девчачьи фантазии…

— Дурак ты, Волков. Это значит, что я с самого начала знала, что так все и будет. Ты и я.

Лицо Жоры неожиданно окаменело, стало суровым и очень взрослым.

— Котенок, это, конечно, не ко времени, но… Рано или поздно нам все равно придется об этом поговорить.

— Ты о чем, Жор?

— О нас с тобой. О том, что будет потом.

— Потом тоже будем мы с тобой. Мы с тобой будем всегда…

Он стиснул ее запястья так, что она вскрикнула от боли. Волков тут же выпустил ее, отвернулся, а потом заговорил уже тише — и намного печальнее.

— Мы с тобой, Лизавета Игоревна, совершили прекрасную, замечательную, волшебную, но глупость. Не надо было всего этого делать. В первую очередь мне. Потому что я…

— Старше? Не желаю слышать!

— Нет, дело не в этом. Потому что я — мужик. А мужик — это не просто конь с яйцами. Это тот, кто за все отвечает.

— Волков, у тебя устаревшие понятия…

— Какие есть, Лизавета. Других не будет. И я за тебя отвечаю, а потому и говорю: нельзя было этого делать.

— Да чего ты заладил — нельзя, нельзя… Ты еще вспомни про коня и трепетную лань, принцессу и свинопаса и прочую лабуду!

— Не так капитально, но что-то в этом есть. Ты — дочь президента банковского холдинга…

Лиза вдруг остановилась и вскинула на Волкова закипающие злыми слезами глаза:

— И что теперь? За Эдика мне выходить?

— Он прекрасный человек, сама говорила…

— Да пошел ты, Волков! У него руки мокрые, как у лягухи, он спит в пижаме в полосочку и боится самолетов!

— Я тоже самолетов боюсь.

— Заткнись! Ты предатель, понял? Испугался, что от папы тебе влетит? Что работу потеряешь?

— Лизка…

— Не бойся, я никому не скажу, что мы трахались. С работы тебя не уволят, зарплату не понизят.

— Да ты… ты что думаешь, я из-за этого?!

— А из-за чего тогда? Это все дурацкая дурость — про принцесс. Я не нужна никому в этом долбаном холдинге.