Михаил, поморщившись, откинулся назад. Как я уже давно заметил, религиозность в среде русских купцов была скорее показной, нежели искренней. Только дождавшись, когда «братец» успокоится и снова сядет в кресло, я продолжил:

— Пока вы с Ваней папенькины капиталы крутили, я книги да журналы технические читал. С умными людьми беседовал, да головой своей думал — что да как!

Проверить мои слова Михаил не мог — последние пять лет он житьем-бытьем младшего брата не интересовался совершенно.

— И программа у меня на десять лет вперед расписана! — аккуратно снимая с края пепельницы сигару, сообщил я. — Вот ты назвал Меннесманов стальными королями… А здесь, в России стальными королями будем мы! Грядет новая эра, Мишенька, эра стали и электричества! А теперь слушай, Миша, что я задумал…

Основной своей задачей, после первоначального накопления капитала, я считал создание научно-производственного комбината, по типу Эдисоновских мастерских. Этот комбинат призван был объединить под одной крышей ученых и технологов. Беда России была именно в отсутствии производства. Собственно, изобрести-то у нас могли что угодно. А вот внедрение… Основным недостатком русской промышленности являлось очень слабое внедрение действительно гениальных изобретений отечественных ученых и инженеров (взять тех же Яблочкова, Лодыгина и Доливо-Добровольского). Поэтому на моем НПК, сразу после изобретения чего-либо (а уж о привлечении нужных людей я позабочусь), инженеры-технологи должны немедленно создать необходимую оснастку и оборудование для массового производства.

Начать я решил с двигателестроения и электротехники, поскольку именно эти отрасли промышленности тянули за собой все остальные. Кадры, квалифицированные кадры и технологии производства должны были решить всё! Я решил не подгонять лошадку прогресса, привнося опережающие свое время изобретения в мир. Пусть всё идет своим чередом. Но внедрение, в отличие от РИ, будет немедленное!

В дверь осторожно постучались.

— Войдите! — крикнул я.

Створка приоткрылась всего на три десятка сантиметров и в эту узкую щель просунулась голова Засечного. Еремей до сих пор относился ко мне с большим пиететом, я в его табели о рангах числился первым после Бога. Внебрачный сын терского казака и черкешенки, проведший детство и юность на Кавказе, Засечный следовал довольно сложному кодексу чести, собственного изобретения. И пока я соответствовал «статьям» его кодекса, Ерёма считал своим долгом служить мне. Сейчас Засечный выполнял в моей маленькой фирме роль моего личного телохранителя и порученца. На должность начальника Службы безопасности Засечный решительно не подходил — тут нужен был человек погибче, да и со связями. Ближайший кандидат на примете — бывший полицмейстер Нижнего Савва Лобов.

— Хозяин! Там к тебе немчины пожаловали! — доложил Ерёма.

Михаил поднялся из кресла и, со словами: "пойду, узнаю, кто такие", вышел в приемную. Через минуту «братец» доложил:

— Два господина из Германии. Говорят, что по твоему личному приглашению. Назвались Дамлером и Мабахом.

Ого! А вот и первая ласточка пожаловала!

Переписку с Готлибом Даймлером я завел буквально через неделю после внедрения. На текущий период он скромно жил в Каннштатте. А до того, с 1872 года занимал должность руководителя производства в акционерном обществе Отто и Лангена "Завод газовых двигателей. Дейтц", подняв скромные по тем временам мастерские до уровня крупного производства, одного из самых значительных предприятий подобного рода, где заняты почти 300 рабочих, с годовым производством более 600 двигателей.

Именно такой человек — производственник и технолог с огромным опытом именно в двигателестроении мне и был нужен.