|
С пяти лет она прекрасно ездила верхом, а с тринадцати принимала участие в охоте, преодолевая на своем скакуне барьеры, в три раза превосходившие ее рост. Мэтт всем рассказывал о бесстрашии своей сестры, которая являлась зачинщицей большинства их выходок в подростковые годы. Когда Шарлотте исполнилось шестнадцать, вмешалась мама. Она настояла, что дочери нужно научиться вести себя как подобает леди, если она хочет дебютировать в Лондоне, и Шарлотте пришлось забыть о неподобающих девушке привычках… вплоть до вчерашней ночи, когда она влезла в спальню мужчины и выкрала поддельное ожерелье.
Шарлотта только теперь поняла, что этот поступок отличается от детских шалостей, которые они замышляли с братом. Она стала воровкой, несмотря даже на то, что украшение принадлежало ей. Мэтт ведь отдал его в уплату долга. Чтобы избавиться от терзающего ее чувства вины, Шарлотта уверяла себя, что карточный долг, особенно возникший в результате обмана, не то же самое, что долг торговца. Лорд Гардинг был известным игроком, и поговаривали даже, что он намеренно сводит молодых людей, не знакомых с тонкостями игры, с шулерами, которые обирают их до нитки. Если Мэтт прав и его действительно обманули в ночь, когда он проигрался столь сильно, что был вынужден украсть ожерелье сестры, то лорд Гардинг иного обращения и не заслуживает. Все же Шарлотта не могла отделаться от мысли, что совершила постыдный поступок. Теперь думать об этом было бесполезно, потому что она, разумеется, не могла вернуть украшение. Оставалось проявлять осторожность и не надевать его туда, где она могла бы встретить этого человека. Шарлотта выбросила тревожные мысли из головы. Да, двое пьяных джентльменов видели, как она выбиралась из окна, а один трезвый даже посмотрел ей в лицо. Оставалось только надеяться, что Делси не догадается о том, что случилось на самом деле.
Джек продолжал размышлять над загадкой мисс Стивенс и одеваясь в великолепный вечерний фрак темно-синего цвета, сшитый Вестоном. Для верховой езды он предпочитал одежду более свободного покроя, но для официальных выходов в свет требовался первоклассный наряд, для облачения в который была необходима помощь камердинера. Панталоны кремового цвета идеально облегали ноги, шейный платок, подколотый булавкой с алмазной головкой, был искусно завязан самим Джеком, хотя, конечно, ему было далеко до изощренного мастерства признанного законодателя моды красавца Бруммеля. На мизинце правой руки Джека красовалось тяжелое золотое кольцо-печатка с великолепным алмазом. Довольный своим внешним видом, Джек поблагодарил камердинера и посоветовал не дожидаться его возвращения, отлично зная, что тот пропустит эти слова мимо ушей. Едва Джек спустился вниз, как открылась парадная дверь и вошла его тетя Серафина в сопровождении своей дочери Джулии. – Мы как раз вовремя, – самодовольно усмехаясь, отметила тетя. – Джек, должна попросить тебя об одолжении. Я хочу, чтобы сегодня вечером ты сопровождал кузину на бал. Сама я вынуждена немедленно вернуться домой, твой дядя слег с простудой, а когда он болен, только я и могу с ним совладать. – Тетушка… – запротестовал было Джек, растерявшийся от такой смены планов. – Дядя, без сомнения, несколько часов обойдется без вас. Да и Джулии негоже ехать на бал без матери. – Прояви же благоразумие. – Тетя припечатала его к месту взглядом своих глаз-бусинок. – Если ты пообещаешь присмотреть за кузиной и проследить, чтобы она не танцевала слишком часто с одним и тем же джентльменом – или с неподходящим знакомым, – я смогу присмотреть за твоим бедным дядей Дэвидом. У него же слабые легкие, ты знаешь… – Если дядя в самом деле серьезно болен, то вам, несомненно, нужно остаться с ним, но в таком случае и Джулии тоже не следует ехать на бал. |
