Состроив мину "кирпичом", попыталась оттолкнуть авторитета, но он даже не покачнулся, а лишь сильнее сжал мои плечи и грубо поцеловал. Когда он, наконец, оторвался от меня, я вытерла тыльной стороной ладони губы; кроме омерзения от поцелуя я не испытала ничего.

 - Знаешь, - задетый до глубины души моим спокойствием Игнат, начал медленно закипать, - у меня есть выбор: либо отвезти тебя к себе, и силой получить всё, что хочу, либо подождать... Я подожду, и очень скоро ты придёшь сама! - С этими словами он посторонился, давая мне возможность пройти. Когда я уже хотела войти в подъезд, Бешенный очухался. - А цветочки взять?

 Подивившись щедрости Никифорова, повернулась в его сторону и сразу же вжалась в стену. Игнат держал в руках шикарный букет белых лилий... вот только у меня на них ужасная аллергия, и от одного запаха этих прекрасных цветов я начинаю задыхаться.

 - Нет! - мой истеричный вопль вспугнул стаю воробьёв. - Стой, где стоишь, у меня аллергия на лилии...

 Игнат замер, но уже через минуту кинул цветы на заднее сиденье машины и уехал, а я же зашла в подъезд, всё ещё чувствуя ненавистный запах цветов. В квартиру я неслась со скоростью марафонца: с каждым шагом становилось всё труднее дышать, нос заложило, а глаза начали слезиться... Ввалившись в родные пенаты, первым делом брызнула из дозатора "Сальбутамола" и рухнула на диван, как подкошенная.

 "Завтра... решу все проблемы завтра..." - вяло констатировала совесть и я благополучно провалилась в сон.

 До наступления суда свидание с Серёжкой я так и не получила. На суд я тоже не попала, так как сторона обвинения добилась, чтоб заседание проходило в закрытом режиме. Еле досидев до конца рабочего дня, сразу же поехала в офис к адвокату; как ни странно, но Борис Витальевич не позвонил мне после окончания судебного процесса и на мои попытки связаться с ним по телефону никак не реагировал.

 - Ничем, к сожалению, порадовать не могу, - налив мне стакан воды, мужчина начал осторожно вводить мою светлость в курс дела. - Улики убрать не удалось: сменился следователь, а деньги уже получил Мошкин. Сторона обвинения требует восьми лет лишения свободы, и новый судья, назначенный на это дело, поддерживает их позицию. Свидание тоже не получится организовать: в СИЗО нагрянула проверка из Москвы, поэтому придётся пока потерпеть. Я могу вам посоветовать собрать новую сумму денег, тогда может всё и получится!

 - Но мне больше их взять негде!

 Я и так уже вся в долгах, как в шелках, да и продавать больше нечего... Пришлось устроиться ещё дополнительно в ночную смену диспетчером такси (работа хоть и хорошо оплачиваемая, но тяжёлая), чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

 - Тогда даже не знаю, чем всё это закончится, - адвокат выглядел искренне опечаленным. - Хотя, есть ещё один вариант: вы могли бы поговорить со свидетелем - Антоном Юсуповым, ведь на его показаниях и выдвигаются все основные обвинения.

 Молча кивнув и даже забыв попрощаться, я в прострации ушла от адвоката и сразу же поехала к Антону. Как бы мне этого не хотелось, а разговаривать с ним всё же придётся. Как и ожидалось, парень был дома и выглядел он, скажу честно, не очень хорошо: бледное лицо, испарина на лбу, тёмные синяки под глазами... создавалось впечатление, что у него была температура, так как он постоянно кутался в тёплый плед. Пройдя на кухню, сразу перешла к интересующему меня вопросу:

 - Антон, Сергей же твой друг, почему ты помогаешь его посадить?

 - Ты не понимаешь, если он не сядет, посадят меня... "Засекли" меня уже давно, но почему-то не трогали, пока им не пришёл указ от их главного. Они выдвинули мне условие: либо в тюрьме оказываюсь я и уже через месяц сыграю в цинковый "ящик", либо на "нарах" будет париться Сергей.