Серьезность его слов дошла до меня сквозь алкоголь. Я нерешительно достала телефон. Экран расплывался перед глазами, и мне пришлось проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд: пять пропущенных от Эмбер и Лин, три от мамы с папой. И в общей сложности семь сообщений.

– Черт, – пробормотала я. Меня пошатывало, когда я открыла первое сообщение.

Я слышала, что случилось. Хочешь поговорить? Мне зайти?

Я сглотнула, прочитав сообщение Лин. Я понимала, что должна ответить, но не могла сейчас этого сделать. Впервые с утра мне не хотелось разрыдаться. Алкоголь помог вытеснить этот кошмарный день, а если я сейчас поговорю с Лин, она же все начнет анализировать в малейших подробностях, и тогда я совершенно точно расплачусь. Эмбер тоже мне написала.

Прости, я уезжала! Что случилось? И где ты находишься?

Мне не хотелось думать о проблемах, которые ждут меня дома. Я не знаю, что будет дальше. И не хочу этого знать.

Я покачала головой и, не читая остальные сообщения, сунула телефон обратно в карман. Избегая задумчивого взгляда Рэна, я наконец сняла жакет и бросила его на диван. Затем засучила рукава своей блузки.

Алистер подошел ко мне, взял за руку и начал раскручивать, словно почувствовал смену моего настроения. Я невольно улыбнулась. Он снова раскрутил меня и улыбнулся в ответ. Кажется, он понимает, что нам всем сейчас нужно. Возможно, ему необходимо от чего-то отвлечься, подумала я, проследив за его взглядом, который в очередной раз был направлен в спину Кешу.

Впервые за долгое время – или, может быть, даже впервые – я все отпустила. Я закрыла глаза и двигалась под музыку. Я больше не концентрировалась на том, что сегодня произошло, и позволила Алистеру помочь мне все забыть. В какой-то момент я больше ни о чем не задумывалась – я двигалась на автомате. Лишь краем уха я слышала обрывки разговора Рэна и Кешава, но в остальном была только музыка и легкость от алкоголя.

Не знаю, как долго мы с Алистером танцевали. Я потеряла всякое ощущение времени – и того, сколько выпила.

– Еще глоток? – спросил Алистер и поднял бутылку. Я уже хотела протянуть пустой стакан, как нас прервал чей-то голос:

– Что тут происходит?

Я развернулась. В дверях комнаты стоял Джеймс. Должно быть, в дом его впустил Рэн, поскольку он появился сразу после него.

– Я ни при чем, просто чтобы было понятно, – пробормотал он и прошел к креслу, на котором сидел до этого.

Взгляд Джеймса упал на меня, и мы смотрели друг на друга не моргая. В его глазах я увидела совершенно разные эмоции.

Вину. Раскаяние. Злость. Печаль. Страх.

Сердце больно сжалось. Мне хотелось преодолеть дистанцию между нами и обнять его. И в то же время накричать на него, чтобы наконец выяснить, кто обработал и отправил Лексингтону фотографии со мной и мистером Саттоном.

– Проходи, дружище, – сказал Алистер, и Джеймс перешагнул через порог. На ходу он расстегнул пальто. Я вспомнила это серое пальто. Он был в нем, когда я знакомила его со своими родителями. От этого воспоминания в горле встал ком.

Джеймс остановился неподалеку от нас. Он посмотрел на меня нерешительно:

– Хей.

– Хей, – повторила я за ним.

Он наморщил нос и осмотрел стакан в моей руке:

– Пахнет виски.

– Твое обоняние впечатляет, друг мой, – ответил Алистер. – Мы с Руби запивали свою печаль.

На это Джеймс ничего не ответил. Вместо этого он кивнул головой в сторону дивана, вопросительно подняв брови. Я немного помедлила.

Прежняя эйфория вмиг исчезла, виски теперь казался не бодрящим эликсиром, а ядом – он невыносимо жег желудок.