— Что вы сказали, Кацураги-сан? — прислушалась ко мне акушерка.

— Сообщите Фудзи Мадоке, когда она придёт на работу, что у пациентки был эпизод эклампсии, который нам удалось купировать. И что больная сможет самостоятельно выносить ребёнка и родить в установленный природой срок.

— Вы уверены, Кацураги-сан? — не поверила акушерка.

И тогда я применил свой максимум, заранее зная, что завтра из-за этого трюка мне придётся тяжко. Ничего, зато спасу сразу две жизни.

Ещё не успевшее зайти слишком далеко острое нарушение функции почек было купировано. Сосуды начали приходить в себя. Система свёртывания крови перестала плясать, и плотность жидкости в сосудах стабилизировалась.

Тромбов образоваться не успело, как и кровоподтёков.

Я почувствовал сильную слабость и головную боль, но самое главное — дело сделано. А своё состояние я с лёгкостью купирую чашечкой кофе. И то — лучше с утра. Остальное время отдохну в ординаторской.

— Доктор… Кацураги-сан… — схватила меня за рукав Нарухико Курисэ. — Мне, кажется, становится намного лучше. Спасибо вам большое. Главное, чтобы с малышом всё было в порядке. Мы можем как-то узнать наверняка?

Не могу ведь я сказать ей, что уже удостоверился в его самочувствии с помощью «анализа». Однако я видел, что хирурги уже успели разбудить дежурного ультразвукового диагноста. Значит, можно попросить, чтобы сделали УЗИ. Оно пригодится и гинекологам завтра утром, и женщину успокоит.

— Не переживайте, я на сто процентов уверен, что с ребёнком всё хорошо. Вовремя отреагировали, — ответил я. — Но я попрошу, чтобы вас посмотрел специалист в ближайшие пару часов.

— Спасибо вам, Кацураги-сан! — кивнула она и устало прикрыла глаза.

Я вернулся в приёмное отделение, удостоверился, что больше сегодня никто не поступал, после чего направился в терапию, осмотрел «анализом» состояние тяжёлых больных.

Всё. Затишье. Остаётся надеяться, что оно у нас не перед бурей. А значит, можно с чистой совестью ложиться спать.

До самого утра меня никто не тревожил. Когда я переместился в свой кабинет, чтобы начать приём, Огава Хана уже была там. И что особо примечательно — она спала, уткнувшись носом в стол.

Странно, я точно помню, что она уходила домой вместе с Акихибэ Акико. Либо они в итоге остались в поликлинике и пили до самого утра, либо она пришла даже раньше, чем я, чтобы точно не проспать рабочий день.

Я прокрался к своему рабочему месту. До начала приёма было ещё пятнадцать минут, поэтому я позволил себе осмотреть Огаву Хану с помощью «анализа».

Ох, классическая картина… Могу даже представить, как она сейчас себя чувствует.

Жидкости в организме было крайне мало из-за воздействия этилового спирта. Слизистым, всем органам и особенно желудочно-кишечному тракту и головному мозгу катастрофически не хватало обыкновенной воды.

Хоть я ещё и не обладал молекулярным анализом, но прекрасно понимал, как сильно сейчас разобщено все отношения солей и электролитов её крови. Нервная система и сердце не хотят работать правильно. А если точнее — хотят, но не могут. Сердце бешено колотится, будто моя медсестра только что пробежала марафон. Кровообращение в печени и почках резко усилено. Печень активно пытается обезвредить все те вещества, которыми Огава напичкала себя вчера, а почки стремятся как можно скорее вывести всё остальное.

Давление и тонус сосудов далеки от нормы, тем более для такой молодой девушки, как Огава Хана.

И вся эта жуткая, будто бы смертельная картина носит одно простое название.

Похмельный синдром.

Я бы мог облегчить состояние медсестры, но сил на это у меня толком не было. Как, в общем-то, и желания. Никто не заставлял их с Акико напиваться посреди рабочего дня.