— Фурухата-сан, если собираетесь госпитализироваться, еду придётся отложить, — настоял я.

— Не могу, — нахмурился пациент и прижал к себе тарелку, будто я собирался у него её отобрать.

— Почему?

— Я голоден, — заявил он.

— Ничего-ничего, Тошиваги-кун! — вмешалась его мать. — Я в дороге заверну твои любимые онигири. Будет чем перекусить в стационаре.

Да они что, совсем с ума сошли?

— Никакой еды в стационар с собой брать нельзя, — твёрдо ответил я. — В больнице ему организуют правильную диету.

— У меня и сейчас диета, — заявил Тошиваги. — Мне её тренер расписал ещё несколько лет назад, и я её придерживаюсь.

— Это тренер вам посоветовал такую диету? — удивился я.

— Да! — кивнул Тошиваги. — Я несколько лет занимался сумо, поэтому знаю, как нужно питаться, чтобы держать организм в форме.

Понятно… Сумоисты действительно потребляют огромное количество калорий, но при этом они ещё и движение себе обеспечивают. А Фурухата Тошиваги сейчас попросту изнашивает свой желудочный тракт и сердце. И это я ещё не говорю о его опорно-двигательном аппарате. Кости среднестатистического человека не рассчитаны на такую нагрузку.

Пока сотрудники МЧС и Нода Такео поднимались на пятый этаж, я решил осмотреть организм Тошиваги «анализом». И причина его одышки мне стала сразу ясна. Сердце было очень сильно гипертрофированно и покрыто толстым слоем жира.

Жировое перерождение сердца вызвало развитие хронической сердечной недостаточности. И, судя по тому, что Фурухата Тошиваги уже не может перемещаться по комнате, он уже достиг высшей степени тяжести. Четвёртый функциональный класс по Нью-Йоркской классификации сердечной недостаточности.

Сердце очень слабо качает кровь. Фактически оно сжато жировой сумкой, как кулаком. Кровообращение во всём теле сильно ослаблено.

Левая большеберцовая кость когда-то была сломана, и перелом сросся неудачно. Видимо, именно из-за этой травмы Тошиваги бросил сумо и теперь страдает от формы собственного тела.

— Так, что тут у нас? — послышался мужской голос вошедшего в квартиру сотрудника МЧС.

Он остановился в дверном проёме, который вёл в комнату Тошиваги и замер.

— Ох ты ж… — еле сдержался он, но сразу же поправил себя. — Прошу прощения. Куришива Сокито, прибыл к вам на выручку.

— Кацураги Тендо, — поклонился я. — Только не говорите, Куришива-сан, что вы пришли сюда в одиночку?

— Нет, ещё двое моих помощников поднимаются сюда на лифте, — ответил он.

Куришива Сокито был очень крупным мужчиной. Мышечной массы в нём было с лихвой. Если его коллеги такие же крупные, то Тошиваги смогут вытащить из квартиры без труда.

— Так, Фурухата-сан, сами подняться и лечь на носилки сможете? — спросил Куришива.

— Не уверен, — помотал головой он.

На помощь подоспели другие сотрудники МЧС и попробовали поднять мужчину с дивана, но у него сразу же началась сильнейшая одышка. Тошиваги рухнул обратно на диван и захрипел.

— Не могу… — произнёс он. — Не получается…

— Давай, Тошиваги-кун! Постарайся! — подбадривала его мать.

— Могу я с вами поговорить? — обратился к женщине я.

Я вывел мать Тошиваги из комнаты, оставив сотрудников МЧС наедине с бывшим сумоистом, и произнёс:

— Фурухата-сан, вы ведь понимаете, что так продолжаться не может? — спросил я.

— Вы это о чём, Кацураги-сан? — нахмурилась она.

— Вашему сыну, скорее всего, предстоит пройти через очень трудное лечение, — честно сказал я. — И ему понадобится поддержка, но не в виде постоянного подкармливания вредной пищей.