– Ты как?

– Нормально, спать не хочется совсем, на меня не подействовало.

– И на меня тоже. Странно, да?

– Ага. Вон, все спят, как по приговору, а нам хоть бы хны.

Придя к выводу, что мы особенные и фокусы Кареглазки действуют на нас не всегда, мы устроились поудобнее и через минуту уже крепко спали.

Глава тридцатая

Утром меня разбудила Тая.

– Давай, Сена, пора, – сказала она с таким видом, будто отправляла меня грабить Эрмитаж.

– Чего пора-то? – я села, потягиваясь и зевая, девушки скатывали свои спальные места.

– Слабительное пить! – прошептала она, возбужденно тараща глаза.

Собрав свои постели, мы завернули, было, в туалет, но там толпились сестры, пришлось топать в душевую.

– Давай мне диктофон, бери мой фотоаппарат.

Мы обменялись техникой.

– Где капли?

Я извлекла пузырек из кармана брюк.

– Набери в руку воды, накапай туда и выпей.

Я послушно набрала в пригоршню воды.

– А сколько капать?

– Десять и ни каплей больше.

– Неужели будет эффект? – не верила я, разглядывая прозрачную бесцветную жидкость.

– Еще какой эффект! Говорю тебе, на Марс полетишь, не забудь обратно вернуться.

Продолжая сомневаться, я отсчитала десять капель и для верности добавила еще три.

– Вот тебе закрепительное, а вот снотворное, – Тая извлекла из джинсового кармана пластинку с таблетками-капсулами. – Если понадобиться кого-нибудь устранить часа на три-четыре-пять, высыплешь содержимое двух капсул в какой-нибудь напиток, запомни, Сена, две таблетки и не больше, иначе устранишь навсегда, это очень сильный препарат.

– Откуда он у тебя?

– Военная тайна. Так, вроде бы всё… да, капли подействуют часа через два.

Спустившись вниз, мы вышли на воздух. Утро выдалось солнечным, безветренным, хотя воздух был холодным, почти морозным. Ежась, мы поспешили к трапезной.

– Тай, – клацая зубами от холода, произнесла я, – сейчас-то мне уже есть не обязательно?

– Как это не обязательно? Еще как обязательно, иначе тебе дизентерии надолго не хватит.

– Я больше не могу есть их помоечную кашу, – сплошное расстройство да и только, – я собаке своей в сто раз вкуснее варю!

– Не гунди, надо, значит надо, утешайся тем, что не долго уже осталось, скоро домой вернемся.

При мысли о доме на глаза навернулись слезы.

На завтрак подали манку и компот из сушеных яблок. Я сидела, смотрела в свою тарелку и не видела никакого будущего.

– Ешь! – шипела Таюха. – Лопай!

– Не могу, – сдавленно отвечала я, пытаясь не разрыдаться, – пусть меня лучше повесят на первой сосне, не могу и все тут.

– Сена, ну что за тухлое слабоволие? Ешь, а то все дело провалишь!

Проваливать дело я не имела право. Зажмурившись и не дыша, я принялась глотать эту белую субстанцию.

– Вот молодец, вот умница, – доносился шепот Таи, – еще ложечку, еще.