— Сделаю, Лев. Ты правильно мыслишь, у русских даже народная мудрость есть: коготок увяз — всей птичке пропасть!

— Ха… Смешно…

Из горла Мойзеса вырывался клекот, мало походивший на смех, да и глаз горел весьма серьезно.

— Мы должны сделать все, чтобы «свои» его затравили, заклевали, затоптали. Тем самым нейтрализуем. Сейчас он нам враг — лютый, непримиримый. Но что будет завтра? Особенно когда мы в Германию ворвемся и мировая революция начнется…

— Ты в этом уверен? — Бокий нетерпеливо перебил, не в силах сдержаться. Лицо его вспыхнуло надеждой.

— Теперь я это з–н–а–ю!

— Даже так? — в голосе собеседника послышалось недоверие, и Мойзес поморщился. И, торжествуя, оскалился.

— Арчегов проговорился, когда сказал, что орденом нашего, пока живого Ильича массово «испанцев» наградили. Участников гражданской войны в Испании примерно с тридцать шестого по тридцать восьмой год. Вот так–то!

— Высшим орденом и массово? Так награждают исключительно одних победителей! — Бокий соображал быстро. — Тогда все понятно. Морем до Испании не с нашим флотом добираться, да и британцы военморов перетопят, как худых котят, что они в прошлом году нам продемонстрировали. Остается только одна дорога — через Германию и Францию!

— А может, через Италию?

— Все равно потом во Францию попадаешь — она одна на пути. А тебя на руднике немцы прищучили, а это говорит о том, что там внутренняя контра голову подняла.

— И с нашей сволочью в один клубок сплелись. Фомин со своим «псом» тому подтверждение. И нам много крови попортили, чудом уцелели. А вот половину Германии потеряли — Яковлев эти две части ГДР и ФРГ именовал в своей записке. Мы эту абракадабру с тобою уже расшифровали, и Арчегов ее косвенно подтвердил.

— Ты хорошо поработал, Лева, искренне завидую.

— Радоваться нечему — судя по всему, Яковлев прав! Мы проиграли будущее! Да, кстати, орден Красной Звезды так и называется, без «боевого». У Ермакова–Арчегова их два, и еще два креста, от новой «демократической власти», вроде наших «временных». И он был членом коммунистической партии. Новая власть его со службы выбросила полным инвалидом, судя по всему, за прошлое, но два своих орденка на прощание отвесила.

— «Термидором» у нас все закончилось, как во Франции? Что–то затянулся он по времени?!

— Нашу контру мы хорошо пропололи, вот и затянулся. Но все же мало в «штаб Духонина» сволочей отправляли, раз детки с внуками и опомнились. А потому нужно принимать немедленные меры!

— Какие? Что мы Янеку можем сказать?

— Много! И главное — Фомин со своим дружком в «свою колею» отправили историю, Арчегов ее обратно исправляет…

— Ты хочешь сказать, что немцы попытались предотвратить революцию в Германии?! А что — очень даже похоже. Теперь понятно, почему заварушка в Иркутске произошла, и сибиряков здесь с пулеметов «причесали».

— Не удалось им самодержавие устроить — Арчегов меры предпринял, и переворот закончился тем, что Шмайсера пристрелили. Чему я несказанно и рад, и сильно огорчен.

— Даже так?

— Я сам хотел его кончить! Ну, раз так вышло, сделаю подарок «нашему другу» за хорошо выполненную работу, — Мойзес брезгливо тронул саквояж.