– Перестань ее проверять, – приказал Борода, – она не раздумает. Лучше поторопись.

Он притащил толстую доску, широкую, как скамья, и длиной в два локтя, обернул серой, смутно знакомой тканью и, прижав к животу, встал в центр расчищенной бывшим придворным магом площадки размером со стол. Каденис встал рядом, ухватил его за пояс и крепко притиснул к себе Леаттию. Санди держала девушку с другой стороны, вцепившись второй рукой в напарника.

– Глаза закройте, – скомандовал главарь, и Леа послушно зажмурилась.

Внезапно стало жарко, как зимой возле растопленного камина, потом девушка с ужасом почувствовала, что потеет и задыхается так, словно пробежала несколько кругов по залитой полуденным солнцем аллее за шаловливым щенком. Во рту возникла странная болезненная сухость, а вот мысли, наоборот, понеслись стремительнее и стали как-то яснее. Мощной волной захлестывая сознание, разом всплыло в памяти все, что Леа когда-то знала и учила, услышала случайно или в раннем детстве. Этих воспоминаний оказалось так много, что девушка захлебнулась внезапно нахлынувшим потоком эмоций и неожиданным пониманием всех секретов и тонкостей, какие раньше недооценивала или недопонимала.

А ее телу становилось все жарче, оно горело, как будто натертое перечной мазью, и разум наконец не выдержал, сдался, погребенный лавиной открытий и необъяснимостью происходящего.

Леаттия припомнила сумасшедший жар и мгновенно насторожилась: если она все поняла верно, то одежда должна была сгореть.

Резко распахнув глаза, графиня уставилась на сидящую возле нее знахарку. Та бережно поддерживала ей голову и тонкой струйкой лила воду из узкого серебряного ковшика. Одежда Санди была мокрой, и вокруг них тоже была вода. Леа внимательнее огляделась и обнаружила, что они сидят в неглубоком водоеме, а подол ее платья и в самом деле покрыт подпалинами.

Страшась представить, что в таком случае с ее кожей, девушка отогнула рукав и ошеломленно замерла. На запястьях, там, где еще недавно так пекло, не было ни единого ожога или пятнышка сажи.

– Она пришла в себя, – мягко сообщила куда-то Санди, и поблизости послышался торопливый топот двух пар ног.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как ошпаренная курица, – сообщила чистую правду Леа. – Но никаких ожогов не вижу. Вы меня вылечили?

– Давай обо всем поговорим чуть позже? – очень учтиво попросил бородач. – Сейчас я отнесу тебя в шатер, вам нужно переодеться.

Прямо в сапогах шагнул в воду, поднял «племянницу» на руки и, не обращая внимания на потоки воды, понес в сооружение, которое девушка вначале приняла за куртину оплетенных хмелем кустов, настолько правдоподобно были расписаны его стенки.

Внутри тоже ничего не напоминало походных военных кибиток и узорчатых шелковых харказских шатров, какие видела Леа на охоте и на пикниках. Не часто ее туда брали, всего пять-шесть раз за все время, но теперь девушка этому только радовалась. Ей не доставляло никакой радости полдня трястись на лошади вместе с толпой придворных дам и их камеристок, вдыхать дым костров и смотреть, как раскрасневшиеся от вина и скачки охотники жадно рвут крепкими зубами пригоревшее, полусырое мясо.

Время, проведенное в подобных «походах», она считала потраченным зря, с гораздо большим удовольствием Леа бродила бы по тем лесам в одиночестве или с обожаемым тогда женихом, слушая пение птиц и наблюдая за зверьками и рыбками, снующими в чистых ручьях. Но герцог предпочитал загонять бедных косуль, а не любоваться ими, сам свежевал тушки и первый съедал кусок полупрожаренного мяса, украдкой перемигиваясь с бойкими фрейлинами.