— И что было потом? — спросил я.

— А ничего, — жизнерадостно ответила дама с Юго-Востока. — Обработали и отправили... Вам же и отправили, — добавила моя собеседница, снизив голос до интимного полушепота. У нашей конторы с почтовиками было несколько общих секретиков. Дама намекала на один из них: все письма, бандероли, посылки, адресованные Президенту или членам правительства, сперва попадали к нам, в экспедицию-Б, и лишь после проверки передавались по назначению. Контроль за обычными письмами ужесточен был еще за год до американской истерики с белым порошком. Просто несколько лет назад какой-то наш кретин насовал в конверт маленьких скорпиончиков. Страна только что пережила очередное повышение коммунальных цен, поэтому скорпиончики предназначались лично вице-премьеру, курирующему ЖКХ. Пока ядовитое послание допутешествовало до Москвы, насекомые успели сдохнуть, но тем не менее нашему генералу Голубеву потом крепко вломили на закрытом заседании Кабинета министров. Шеф никогда не распространялся о подробностях порки. Зато всем нам, попавшим под горячую генеральскую руку после заседания, эти дохлые букашки из конверта еще долго являлись в страшных снах.

— Что ж, спасибо за помощь, — скупо поблагодарил я даму из Юго-Восточного филиала и уже собирался сказать «До свидания». По счастью, в последний момент меня осенило. Черт возьми! Из-за воспоминаний о насекомых минувших лет я едва не забыл о деле. — Одну минутку! — поспешно сказал я.

— Слушаю вас, — с надеждой откликнулась дама-сортировщица. Возможно, она решила, что капитан с Лубянки сейчас пожелает разделить между Минсвязью и ФСБ еще какой-нибудь профессиональный секрет. Как будто мало тех, что у нас уже есть.

— Вот вы упоминали ящик у черта на куличках, — заторопился я, боясь снова упустить мысль. — Вы что, имели в виду конкретный почтовый ящик?

— Ну да, — с некоторым разочарованием ответила моя собеседница. — Самый что ни на есть. Доезжаете до станции «Коломенская», потом пешком...

Не прошло и часа, как я уже ходил вокруг того самого столба с подвешенным железным коробом — когда-то синего, а теперь неопределенного цвета. Ходил и пытался вообразить себя «Мстителем». Вот я пробираюсь сюда со стороны девятиэтажек... или выныриваю из Москвы-реки в водолазном костюме... или прыгаю с парашютом с пролетающего мимо дирижабля... В общем, как-то оказываюсь на холмике возле почтового ящика, достаю письмо и ме-е-е-едленно опускаю его в прорезь. Или быстро? Нет, быстро не получится из-за ржавого козырька. Готово, пропихнул. Мои угрозы ушли в Кремль. Пустые эти угрозы или нет — вопрос другой, но вот зачем избран такой нелепый путь? Левой рукой чесать за правым ухом — и то значительно удобнее.

Версия первая. «Мститель» сделал это за-ради конспирации. В людных местах полно свидетелей, а тут хоть целый день броди, живой души не увидишь. Кинул письмецо — и смылся. Есть в этом логика? Есть. Но глупая. Так рассуждать можно только под великим градусом либо накурившись дури по самые уши. Ведь гораздо безопаснее тихо приехать в центр города и бросить свою весточку в ящик на Тверской или на Арбате. Сотни людей вокруг, никто и внимания не обратит.

Версия вторая. «Мститель» — просто дядька с поехавшей крышей. Это разом объясняет и угрозы, и грамматические ошибки, и выбор ящика, и подпись, и само письмо — все. Собственно, такую идею смело можно поставить на первое место, что и сделали Железный Болек вместе с генералом Голубевым. С проверки граждан, состоящих на таком учете, я сам еще вчера начал свою разработку. Результатов пока нет. Но кто вам сказал, будто все граждане с перевернутыми мозгами у нас где-то зарегистрированы? Когда я смотрю новости из Госдумы, то всегда сочувствую психиатрам. Те, наверное, шастают мимо телевизоров и только облизываются, будто кошки у витрины рыбного магазина.