Где-то за полночь, обнимая жену в постели, я наконец дождался, когда участковый отправился в туалет, а там гнилые доски подломились, и он утонул. Я помог, дальности работы амулета-помощника хватало. Я же говорю, всегда ответку возвращаю. Интересно, как именно жители нашего района будут описывать его гибель?

Дома, устроившись на кровати, сон почему-то не шёл, я размышлял. Эта вся мышиная возня мне поднадоела. Хотелось активных действий. Пока немцы пытаются прорвать оборону, а наши держатся, стоит поработать по тылам противника. Повеселиться хочу, скучно мне, ещё погода эта угнетающе действует, хочу на море, на Мальдивы, к солнышку и золотистому песку. Поэтому я решил встряхнуть себя. Не скажу, что я такой адреналиновый маньяк, но встряска изредка мне требовалась, я это ещё по прошлой жизни заметил.

Я прошёл в дом и приготовил обед одним из потоков сознания, поставил чугунок на стол, стал расставлять тарелки. Время – второй час, я дал Ане поспать подольше, но разбудить не успел, как снова стук в ворота. Пришлось одеваться и выходить. Погода безветренная, сверху крупными хлопьями падал снег. Это снова был почтальон. Я открыл ворота и получил телеграмму на имя жены. На её новую фамилию. Я поблагодарил почтальона, расписался в получении и, вернувшись в дом, положил телеграмму к письму, после чего отправился будить жену.

– Ух, холодный какой. – Ответив на поцелуй, Аня потянулась и спросила: – С улицы пришёл?

– Да. Почтальон был, принёс письмо и телеграмму. Из Новороссийска. На столе на кухне оставил.

Радостно взвизгнув, Аня рванула на кухню, где сначала быстро пробежала глазами телеграмму, а потом стала вскрывать письмо. Я же заканчивал сервировать стол, поглядывая на жену, которая заметно хмурилась.

– Что-то случилось?

– Мои последние письма мама не получила, только первое. Она Дашу к нам отправила. Собственно, в телеграмме указан номер поезда, когда он прибывает в Москву и вагон.

– Ясно. Ну ничего, встретим.

– Да, встретим. – Продолжая читать письмо, Аня устроилась за столом и, посмотрев на тарелку, удивлённо протянула: – О-о-о, плов. Я же так растолстею, и ты меня разлюбишь.

– Ты по этажам в госпитале постоянно носишься, все калории сбрасываешь, так что можешь не опасаться за фигуру. Да и кормят вас там в госпитале не пойми чем, скорее в скелет превратишься с таким питанием. Ешь смело.

Жена улыбнулась и приступила к обеду, перечитывая письмо. Как она пояснила, в основном у них было всё в порядке, живы, госпиталь перебрался в Новороссийск и нёс службу, мать Анны покинуть его не могла, но отослала младшую дочку, всё же город временами бомбили. Это она ещё не знает, что в Москве происходит. По радио такое не услышишь, я сам новости узнаю от раненых, как у настоящих очевидцев. Там тоже информация процентов на восемьдесят верна, неточности бывают, но по радио или в газетах вообще информации нужной нет. Описывали, как живут, приветы передавали, порадовались замужеству, ну и обычные новости. Аня сообщила, что поезд прибывает через три дня вечером, но точное время неизвестно, расписание сбито. Придётся узнавать на вокзале, это на мне.

До вечера я пробыл с женой, мы слушали музыку, заводя патефон, договорились после следующего дежурства куда-нибудь сходить, в театр или оперу, они работают вопреки всему. А вечером она стала собираться в госпиталь, и я выгнал из амбара мотоцикл.