Они шли за Бауманом по пустым улицам, сворачивали в сохранившиеся переулки, петляли между изъеденными термитами деревянными постройками, спотыкались о бетонные фундаменты и металлическую арматуру, слишком бесполезную, чтобы брать ее с собой, и слишком упрямую, чтобы проржаветь и рассыпаться. Наконец старик заставил их протиснуться между ободранными корпусами двух ржавых автомобилей. Пройдя между ними, Лалджи с Крео ахнули.

Подсолнухи качались у них над головами. Заросли широких плотных листьев хлестали по ногам. Сухие кукурузные стебли шуршали на ветру. Бауман обернулся на их удивленные возгласы, и его улыбка, сначала неуверенная, сделалась широкой от нескрываемого удовольствия. Он засмеялся и замахал, предлагая идти дальше, продираясь через сад из цветов, и трав, и еды, цепляясь своей драной мешковиной за высохшие кочаны капусты, на которых зрели семена, и путаясь в плетях канталуп. Крео с Лалджи пробирались сквозь заросли, огибая лиловые кусты баклажанов, помидоры с алыми круглыми плодами, шуршащие оранжевые перцы. Пчелы громко гудели между подсолнухами, тяжело нагруженные пыльцой.

Лалджи остановился среди зарослей и окликнул Баумана:

— Все эти растения, они не созданы?

Бауман остановился и пошел назад, вытирая с лица пот и овощной сок, улыбаясь:

— Ну, смотря что подразумевается под словом «созданные», но нет, эти растения не принадлежат ни одной энергетической компании. Некоторые из них — даже прямые наследники настоящих. — Он снова улыбнулся. — Или очень близкие родственники.

— Как же они выжили?

— Ах, это. — Он протянул руку и сорвал помидор. — Генномодифицированные долгоносики «Ниппона», листовертки или, может быть, цибискозные бактерии, вы это имеете в виду? — Он впился зубами в помидор, и сок брызнул на его заросший седой щетиной подбородок. — На многие сотни миль нет других наследников настоящих растений. Это островок в океане «СоиПРО» и «Хай-Роста». Они образуют вокруг непреодолимый барьер. — Он задумчиво посмотрел на сад и снова откусил кусок помидора. — Но теперь, когда приехали вы, разумеется, выживут лишь немногие из этих растений. — Он покивал Лалджи и Крео. — Вы принесли с собой какую-нибудь инфекцию, а большинство этих раритетов способно выжить только в полной изоляции. — Он сорвал еще один помидор и протянул его Лалджи. — Попробуйте.

Лалджи посмотрел на блестящую алую кожицу. Откусил кусочек и ощутил разом сладость и кислоту. Улыбаясь, он протянул помидор Крео, тот откусил кусок и поморщился от отвращения.

— Меня устраивает «СояПРО».

Он отдал помидор Лалджи, который с жадностью прикончил его.

Бауман улыбнулся аппетиту Лалджи:

— Думаю, вы достаточно пожилой человек, чтобы помнить, какой была настоящая еда. Можете есть до нашего отъезда, сколько захотите. Они все равно погибнут.

Он развернулся и снова побрел через заросший сад, отводя в стороны сухие кукурузные стебли властными движениями рук.

За садом стоял разрушенный дом, накренившийся так, будто на него сел мегадонт, прогнувшиеся стены были в дырах. Обрушившаяся крыша съехала набок, с одной стороны находился водоем, глубокий и спокойный; его гладь тревожили только водомерки. Была прорыта дренажная канава, чтобы направлять дождевую воду в пруд.

Бауман обогнул пруд по краю и исчез на ведущей вниз крошащейся лестнице. К тому времени, когда Лалджи с Крео нагнали его, он уже завел пружину фонарика, и его тусклая лампочка неровным светом заливала подвал, пока раскручивалась пружина. Он еще раз завел фонарик, озираясь кругом, потом нашарил спички и зажег лампу.