Тим стоически выслушал эти слова. Доктор на минуту прервался, чтобы он осмыслил сказанное, и продолжил, когда взгляд Тима прояснился.

– Гипоксия могла привести к внутренней травме, когда она была без сознания. Аксиальная томограмма в норме, но пока ничего определенного сказать нельзя.

– Состояние стабильное?

– Пока да. Мы ввели ей в легкое дренажный катетер. Она начала дышать самостоятельно – мокрота не накапливается, дыхательные шумы в норме. Но катетер приводит к некоторой потере крови, и она не просыпается. Так как она беременна, давление в состоянии покоя у нее ниже нормы… – Он вытер пот со лба коротким рукавом операционной рубашки. – Мы сделали УЗИ, сердцебиение ребенка ритмичное. Мы хотим сохранить ребенка, но нам нужно знать… если вдруг потребуется операция, которая поставит под угрозу жизнь вашей жены, делать ли нам экстренное кесарево сечение или прилагать все усилия к ее спасению?

Тим попытался представить, что Дрей сказала бы по этому поводу, но его язык опередил ход мыслей.

– Приложите все усилия к спасению моей жены. – Он положил руку на смотровой стол, чтобы чувствовать хоть какую-то материальную опору. – Если вы все же ее потеряете, вы сможете…

– Сделать кесарево сечение? Да. Но давайте надеяться, что до этого не дойдет. – Доктор опустил руку на плечо Тима. – Я слышал, вы пытались арестовать байкеров?

– Что, это уже в эфире? – спросил Тим.

– Ваши коллеги говорили. – Он строго глянул на Тима. – Вы можете продолжать эту игру с поиском виновных… – Он открыл рот, потом снова закрыл и вытер рукой губы, хотя они были сухими. – Я потерял свою первую жену и знаю, что это такое. Вы понимаете, что это может продолжаться до тех пор, пока у вас ничего не останется?

Тим не ответил. Доктор отступил назад и повернулся к двери.

– Мне нужно проверить ее состояние. Хотите еще побыть в этой комнате?

– Да, хотя бы минуту.

– Мы сделаем все возможное.

– Я знаю. Спасибо, доктор.

Последующие часы прошли в сплошном тумане. По очереди приходили его коллеги. Тихие голоса, опущенные взгляды. Тим только кивал в ответ на неизменную фразу, звучавшую как оправдательный приговор: «Ты не виноват». Геррера и Циммер у него за спиной, понизив голоса до шепота, обсуждали улики, как будто говорили о чем-то неприличном. Четверо братьев Дрей донимали докторов и трясли перед ними значками, потом старший из них опустился в кресло и уткнул вспотевшее лицо в громадные кулаки. Мак ходил в приемной, твердя одно и то же:

– Я совсем недавно видел ее в кафе. Как же так? Совсем недавно видел ее.

Форма подчиненных Мака и Фаулера напоминала форму Дрей, которую разрезали и сложили под ее больничной каталкой.

Наконец явился доктор и повел Тима в блок интенсивной терапии, положив ему руку на спину – будто священник, ведущий осужденного. Тим сел в кресло рядом с кроватью и уставился на свою жену. Под пижамой вздымался ее округлый и упругий живот. Из отверстия в ее груди выходила трубка, соединенная с каким-то устройством, которое издавало булькающие звуки, похожие на глухие удары барабана. Пропитанный вазелином марлевый тампон скрывал швы, но кое-где они проглядывали наружу, словно блестящие черные усики насекомого. Ее ноги казались липкими и слегка пахли мочой, колени были прижаты одно к другому и неестественно опущены набок. Все это выглядело абсурдно – кто-то другой сводил ее колени, двигал конечностями… Кто был перед ним, его ли это Дрей? И вдруг, внезапно вскипев внутри, побеждая оцепенение, пришла она: ярость.

Подняться, пройти вниз по коридору в туалет.