От взрыва он ударился о стену. Из рам повылетали темные стекла, и в комнату ворвался свет.

Тим лежал в куче гипсокартона, осыпавшегося со стены. Судорожно вдохнув, он ощутил боль в ребрах. Его одежда была вымазана красной краской или кровью, а может, и тем и другим. Потом Тим услышал шарканье и оглянулся. Все еще ослепленный взрывом и ворвавшимся в мастерскую солнечным светом, он почти не различал подошедшего, но ствол автомата, который тот прижал к горлу, дал ясно понять, кто это.

Коренастая фигура Том-Тома начала вырисовываться перед его по-прежнему ослепленными глазами. Длинные платиновые волосы, похожая на большой валун голова без шеи, широкие плечи, улыбка непослушного ребенка. Щетина покрывала его щеки, словно белый песок. Из его кармана торчала еще одна бомба, похожая на свернутую в трубку книжку комиксов. Он глядел на Тима через прицел, прижав к плечу приклад AR-15.

– Оно того стоило? – ухмыльнулся Том-Том.

Тим почувствовал не страх, но жестокость надвигающейся на него реальности и подумал: «Вот и конец».

Раздался короткий выстрел. Том-Том рухнул на пол, словно бревно. Однако за ним стоял не Медведь, а Рич Мэндрелл. Правая сторона его лица так сильно пострадала от удара в висок, что кожа, казалось, готова была лопнуть.

– Черт побери, – выругался Рич так, как будто поцарапал свой «порше» кредитной карточкой. Он бросил «глок» в руки Тиму и сказал: – Надень на меня наручники. Быстрее. Веди себя так, как будто ты меня арестовал, и увези отсюда к чертовой матери.

35

– Что ты за тип? – спросил Медведь.

Ричи Рич сидел на скамье у стены, прислонившись плечом к прутьям решетки. Его поместили в особую зону тюремного корпуса, находившуюся за камерами для обычных преступников – насильников и мелких мафиози, ожидающих суда. Решетчатые ворота камеры закрывали стальные двери, чтобы не было видно ее обитателей. Здесь обычно содержались заключенные с ВИЧ и несовершеннолетние. Одиночные камеры в этом отсеке можно было назвать чудом из металла – алюминиевые туалеты, камеры слежения в стальной оправе, прочные раковины. Каждая вещь прикручена или приварена.

К рубашке Тима прилипла красная краска; за ухом у него засохла струйка крови. По пути в Ройбал ему пришлось вытряхивать из спутавшихся волос осколки заднего стекла. На командном посту Таннино снова заменил ему револьвер. Таннино уже вернулся к своим обязанностям и отвечал на телефонные звонки.

Геррера задумчиво оперся на решетку. Медведь отдал ему медальон с изображением святого Михаила, который он снял с зеркала «импалы». Геррера взял его безучастно, как вдова военнослужащего берет в руки государственный флаг. Изрешеченный пулями автомобиль пришлось буксировать на веревке.

– У нас есть видео, где ты убиваешь Рэймонда Смайлза. – Медведь скривил губы и потер красную шишку на лбу. У него болела голова, и ни розыгрыш, которые устроили ему на командном посту Томас с Фридом, обмотав головы марлевыми повязками наподобие тюрбанов, ни Джим, прикрутивший к макушке резиновым жгутом полицейскую мигалку на батарейках, не могли поднять ему настроения. – Это агент ФБР, которого ты прикончил в ресторане в октябре, помнишь? Он упал лицом в десерт.

Рич отгрыз кусок ногтя на большом пальце и выплюнул его на пол.

– Враки, он не доел и основного блюда.

– Ты, перелетная птица, Ричи Рич? На кого работаешь? – нажимал Медведь.