И опять вставала масса вопросов: где хранить оружие, взрывчатку – не на сеновале же? В том, что он быстро обзаведется необходимым, Саша просто не сомневался. Ведь что такое «спецназ»? Профессиональные убийцы! Точно так же в других странах. Война и разведка с диверсиями не делаются в белых перчатках. Это – тяжелый, грязный, кровавый труд.

Долго вертелся на дерюжке Александр, думы тяжкие в голову лезли. Начать с того, как он здесь оказался. Почему именно он? Или это связано со взрывом в аэропорту? Жив ли Антон или не успел дойти к месту взрыва? Эх, подойди он немного попозже – ну хоть на минуточку, сейчас бы уже сидели с Антоном за столом, в однокомнатной Сашиной квартирке, что в проезде Соломенной сторожки, вспоминали молодость.

Все-таки сон сморил. Саша всегда следовал золотому армейскому правилу: солдат спит – служба идет, ведь неизвестно, когда еще удастся поспать вдосталь.

Утром он проснулся от незнакомых звуков, пытаясь понять, что это. Как оказалось – Олеся доила корову, и тугие струи молока били в подойник.

Все-таки Саша до мозга костей горожанин. Научили его в спецназе многому: ходить бесшумно по лесу, маскироваться, сливаясь с местностью, выживать, питаясь съедобными растениями да разными жучками-червячками. Но живую корову он видел только издалека, из окна машины, а как доят – не видел никогда.

Встал быстро, сложил в узел подушку и одеяло. Выскочил во двор, по-быстрому сделал физзарядку, обмылся у колодца. Водичка чистая, вкусная, но ледяная – аж зубы ломит.

Из коровника Олеся вышла с полным подойником молока.

– Доброе утро, Олеся!

– Доброе, Саша! Идите в избу, завтракать пора.

Они поели вчерашней вареной картошки, попили парного молока с домашним караваем.

– Вот что, Олеся. Если в деревне кто спросит про меня, говори – дальний родственник, от призыва в Красную армию скрывался. А теперь – и от немцев. И называй меня на «ты» – родственник все-таки, если ты, конечно, согласна.

– Хорошо. Теперь – в лес. На сеновале веревки на стене висят, возьми.

Саша сходил, снял со стены сеновала связку коротких веревок, поискал глазами топор – не нашел. Странно: идти в лес за дровами – и без топора и пилы. Однако Олеся лучше знает – она местная. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки. Его дело – хозяйке с дровами на зиму помочь. Впрочем, печь топится и летом, готовить-то надо на печи… А газа в деревне отродясь не было. К тому же вылазка в лес ему полезна – подходы к деревне запомнить надо, на местности сориентироваться. Карты, даже самой захудалой, ведь нет, и придется все запоминать.

Далеко идти не пришлось, лес был рядом.

Олеся и Саша собирали валежник. Потом они увязали его в две вязанки, причем для себя Саша связал прямо-таки огромную, едва поднял.

– Смотри не надорвись, беженец, – пошутила Олеся, – лечить я не умею.

Однако Саша отмолчался и продолжал тащить вязанку. «Лучше бы пилу взять, – подумал Саша, – валежник нести неудобно – широкий, цепляется за кусты, а в печи прогорит быстро. Не то – попиленные деревья: и жару больше, и горят дольше. Еще бы тележку для перевозки не мешало. Ага, еще бы грузовичок тебе», – усмехнулся своим мыслям Александр.

Поход в лес занял полдня. Еще часа два Саша рубил валежник, чтобы в печь вошел. Куча дров получилась изрядной.

– Да здесь на неделю хватит! – радостно всплеснула руками девушка, увидев результаты его труда.

Довольный похвалой, Саша оглядел кучу дров и солидно сказал:

– Пилу бы да тачку или тележку какую-нибудь – на зиму дров запасти надо, валежником не натопишь.