Специально нас никто не охранял, вертухай в коридоре отсутствовал, за дверью – глухая тишина, и вообще, создавалось такое впечатление, что в отделе никого нет!

– «Нарики» у них тут не сидят, – пояснил многоопытный Люда. – Здесь, вообще, по делу мало кто сидит. Если ловят какие то там чмошные «ноги» торквеловские, содержат в ИВС, в горотделе. У них там отдельная камера зарезервирована. Тутошние госкомдурщики с ментами крепко дружат, у них общий бизнес. А тут держат барыг – если возьмут с грехом пополам раз в полгода. Чтобы, значит, прониклись и легко отстегивали потом. Публика известная, бежать им некуда, в общем, все по свойски, сам понимаешь…

– А ты что, уже был здесь?

– Нет, бог миловал. Камрады рассказывали. Я вообще здесь только как бесплатное приложение к твоей теме. Как пристяжь. Ты, конечно, извини, но с меня взять нечего, поэтому крутить будут именно тебя. Так что готовься. Заработать ты не успел, наверное, придется хату продавать…

Каков режим содержания, такова и отдача. Нас никто не беспокоил, к сумеркам мы освоились и вели себя вполне непринужденно. Если бы не мое подавленное состояние и неопределенность ситуации, можно было бы счесть все это забавным приключением.

Люда позвонил по моему мобильному, камрады принесли ему два «снаряда» (заправленные шприцы) и без особых предосторожностей передали через форточку. Меня это немного развеселило: вспомнил тупую шутку Анвара насчет «ларька с героином у мэрии». Мэрия через площадь наискосок, из нашего окна виден фрагмент ее парковки. Хе хе…

Люда поставил дозу с моей помощью (на руках и левой ноге – тромбы, ставит под коленку правой, лодыжку бережет на резерв, а зеркала здесь не было) и прилег на топчан. Я к тому моменту успел проголодаться, тоже самую малость обнаглел и позвонил приятелям. Вскоре нам притащили ужин с пивом и постель и таким же макаром передали через форточку.

Приятели мои по плану выходного дня и ввиду вечернего времени были уже в норме пьяными и потому бесстрашными. Несмотря на мои протесты, пошли «наводить мосты» с дежурной службой отдела (а просто подушки через решетку не пролазили – остальное кое как протащили).

Вернулись они спустя пару минут, с ошеломляющим известием: входная дверь заперта, тишина, и вообще, кроме нашего помещения, в отделе нигде нет света! Короче, отдел закрыт, все ушли на фронт.

Определенно, все таки есть какой то особый флер в этой специфической безалаберности провинциальных учреждений…

Утром идиллия кончилась – я вновь угодил в цепкие объятия товарища Исаева.

– Ну что… Не получится у нас Анвара за ж… взять, – скучным голосом сообщил Андрей Иванович. – Я детально навел справки, так что… Короче, он уже из той категории, что у нас не сажают. Или если сажают, то по очень высокому указанию, целевым решением… Гхм…

– И что теперь?

– Что теперь? Да вот, думаю – что теперь… – Андрей Иванович задумчиво смотрел в окно, постукивая пальцами по столу. – Это ведь Анвар для меня недоступен. А ты у меня вот где, – моему взору тотчас же был явлен небольшой крепенький кулачок. – Как говорится, со всеми потрохами!

– Да уж… – согласитесь, не очень утешительное заявление. – Ну и как мы теперь?

– Как мы теперь? Гхм… Знаешь, ты ведь у меня один такой – от Москвы работаешь (интересно… Люда давеча примерно то же самое сказал.