Все, кроме упомянутых, поднялись и покинули помещение, включая и И-Ди, который, однако, выглядел вовсе не смущённым, а чуть ли не обрадованным.

Двери закрылись. Подбитая пухом тишина опустилась на нас свежим снегом. Ломакс, как будто ещё не всё переваривший, повернулся к Джейсону:

— Вы предупреждали, что прогремят громы, но чтобы такой интенсивности…

— Понимаю, многое из сказанного придётся ещё не раз опровергать.

— Конечно, я бы не хотел, чтобы И-Ди, оказавшись снаружи, обсикал нам дверь, но вреда от него ждать не приходится, если…

— Если его обвинения беспочвенны? Уверяю вас, так оно и есть.

— Вы хотите сказать, что он уже впадает в старческий маразм?

— Нет, так далеко я не зайду, но что он исходит из неверных посылок и приходит к неверным заключениям — бесспорно.

— Интересно, что ваши с И-Ди обвинения взаимны.

Так близко к президентам или почти президентам я ещё в жизни не находился. Ломакса ещё не избрали, но никто не сомневался, что изберут. Ломакс всегда казался слегка угрюмым, задумчивым, скалистый Мэйн рядом с жарким Техасом Гарланда. Своей физиономией он украсил бы любые похороны. Во время кампании он по необходимости научился улыбаться, но улыбка его всё же оставалась не вполне убедительной. Политические карикатуристы избрали для него шаблон нахмуренного типа с закушенной нижней губой, как будто он сдерживается, чтобы не разразиться проклятиями. Глаза кандидата дышали прохладой зимнего Трескового мыса.

— Взаимны? — переспросил Джейсон. — Вы имеете в виду инсинуации И-Ди относительно моего здоровья?

Ломакс вздохнул:

— Честно говоря, мнение вашего отца по поводу проекта репликаторов многого не стоит. Он защищает точку зрения меньшинства. Судя по всему, ситуация в ближайшем будущем не изменится. Но я должен признать, что обвинения, выдвинутые им сегодня, внушают беспокойство. — Ломакс повернулся ко мне: — По этой причине вас и пригласили сюда, доктор Дюпре.

Джейсон тоже перевёл взгляд на меня. Голос его стал осторожным, подчёркнуто нейтральным:

— Полагаю, И-Ди выдвинул какую-нибудь дикую версию, вроде того что я страдаю буйным помешательством.

— Необратимым неврологическим заболеванием, препятствующим исполнению Джейсоном обязанностей по руководству «Перигелион фаундейшн», — процитировал Ломакс слова Лоутона-старшего. — Что вы на это скажете, доктор Дюпре?

— Я бы сказал, что Джейсон сам в состоянии на это ответить.

— Я уже ответил, — сказал Джейс. — Я рассказал вице-президенту о своём рассеянном склерозе.

О болезни, которой он не болел. Однако он просуфлировал мне ответ. Я откашлялся.

— Нельзя сказать, что рассеянный склероз полностью излечим, но он вполне поддаётся контролю. В наши дни пациент с рассеянным склерозом может жить столь же долго и продуктивно, как и вполне здоровый индивид. Если Джейсон и не стремится обсуждать эту тему, что вполне естественно, то я могу уверенно сказать, что на его работоспособности эта болезнь не сказывается.

Взгляд Джейса, последовавший за моей тирадой, я не смог истолковать.

— Благодарю вас, — несколько суховато сказал Ломакс. — Я эту информацию приму к сведению. Кстати, вы знакомы с доктором Малмстейном? Дэвид Малмстейн? — И он полоснул меня стальным клинком своего сурового взгляда.

— Знаком, — ответил я, возможно, чуть позже, чем следовало.

— Он невропатолог, так?

— Так.

— Вы консультировались с ним?

— Разумеется. Я консультируюсь с множеством специалистов, это неизбежно для врача общего профиля.