— Не вижу лучшего варианта использования всего этого. Да, стопроцентного успеха обещать невозможно, но результат стоит риска. Да и сейчас это предприятие окупается. Посмотри, как оно поднимает дух, как укрепляется международное сотрудничество.

— Но вы дурите людям головы! Вводите их в заблуждение. Убеждаете их, что можете управлять «Спином», что на это хватает вашей хвалёной технологии.

— Иначе говоря, внушаем им надежду.

— Ложную надежду. А в случае неудачи у них уже не останется никакой надежды.

— Так что же ты предлагаешь, Диана? Свернуть работы и развернуть молитвенные коврики?

— Глупо рассматривать молитву как признание поражения… А если получится, то пошлёте людей?

— Да. Если планета зазеленеет, пошлём людей.

Куда более сложная задача, как в техническом, так и в этическом плане. Из кандидатов формировались команды численностью в десять человек каждая. На ограниченных рационах и в ограниченном пространстве им предстояло выдержать перелёт непредсказуемой длительности. После месяцев невесомости справиться с опасными для жизни величинами отрицательных ускорений — а что обещал контакт с поверхностью? Если всё протечёт согласно расчётам и их скудный багаж, включающий лишь самое необходимое, опустится на поверхность Марса поблизости, им придётся учиться искусству выживания в крайне суровой обстановке, почти не приспособленной для существования человека. Их возвращение на Землю не предусмотрено, они должны жить на Марсе, воспитывать детей, передавать им знания и навыки…

— И какой же нормальный человек согласится на это?

— Ты удивишься…

Конечно, я не мог отвечать за китайцев, русских и иных иностранных добровольцев, но североамериканские кандидаты поражали, просто пугали своей нормальностью. Их отбирали по критериям молодости, здоровья, физической выносливости, способности переносить неудобства. Лишь немногие из них пилоты-испытатели ВВС, но, как отметил Джейсон, у всех менталитет испытателей, желание рисковать жизнью ради достижения цели. К сожалению, большинство из них обречены, так же как и большинство фонда бактерий и растений. В лучшем случае мы можем ожидать, что одна-другая группы выживших, скитаясь по замшелым каньонам Valles Marineris наткнётся на такую же группу русских, датчан или канадцев, и они объединят усилия в целях создания жизнеспособного марсианского человечества.

— И ты это одобряешь и поддерживаешь?

— Моего мнения никто не спрашивал. Но я желаю им успеха.

Диана стрельнула в меня неодобрительным взглядом, но не стала развивать тему. Мы прошли к лифту и спустились в вестибюль, в ресторан, где пристроились к очереди из техников и журналистов информационных органов. У Дианы возбуждённо сверкали глаза. Она вертела головой, ловила словечки типа «фотодиссоциативный», «криптоэнделитический» и, конечно же, «экопойез» — репортёрская братия практиковалась, чтобы язык в решающий момент не завязался узлом. Основной аудиофон ресторана — жизнерадостный смех и звяканье ножей и вилок, воздух напитан неопределённостью ожидания. Впервые с высадки на Луне более шестидесяти лет назад внимание всего мира так сконцентрировалось на космических приключениях, причём «Спин» придал марсианской миссии гораздо больше веса, поскольку она должна была оказать влияние на дальнейшее развитие Вселенной.

— И всё это работа Джейсона?

— Без Джейсона и И-Ди это, конечно, тоже могло бы произойти. Но всё шло бы иначе, скорее всего, не столь быстро и эффективно. Джейс всё время оставался в центре событий.

— А мы с краю. На периферии, на орбите его гения. Скажу по секрету, я его немного боюсь. Боюсь увидеть его после столь долгой разлуки.