– Доказательства, Сережа. Следов в квартире, где находился тайник, мы не нашли, отпечатки не обнаружены. Мы ничего и никому предъявить не можем. Есть еще одно совпадение, нам на них везет. Воистину мир тесен. Пустующий дом купил Мирзоев Михаил Игнатьевич, человек очень известный в городе. У него все и везде схвачено. Ему же принадлежит и дом, где живут Сарафановы. Мирзоев – друг мэра и десятка влиятельных банкиров.

– Ну а он тут при чем?

– Не знаю. Его дочь Елена Мирзоева теперь носит фамилию Гордеева. Она жена Антона, твоего лучшего опера, которого подстрелили при налете на банковский фургон.

– Э… брось, Илья Алексеич. Антон – человек твердой породы, такие не ломаются.

– Его же списали, он инвалид.

– Надо бы ему позвонить. Спасибо, что напомнили. Вы и Антона подозреваете? Он же пулю схлопотал.

– Тесть его терпеть не может. Если бы не дочь…

– Ерунда. Точка!

– Не повышай тон, товарищ подполковник. Из личного дела майора Гордеева нам известно, что он лучший стрелок в райотделе. Тридцать метров для него не расстояние. Мы нашли все выпущенные из его пистолета пули. Но не в телах налетчиков, а в стене дома. Ближайшая легла в трех метрах от цели.

– Не докажете. Может, Антон поразил цели, а снайпер из винтовки с «пээмовскими» патронами умышленно мазал. И вообще, эта идея принадлежит Леониду Кочергину, брату убитого налетчика. Почему я должен ему верить?

– Мы нашли шесть пуль от «пээма», Гордеев стрелял только три раза. Три пули легли в цель, три мимо. Я ни на чем не настаиваю и ни на кого не качу баллоны. Мы разбираемся.

– Дело о налете на фургон ведет вспомогательная группа, а наше дело – мотоциклисты, – отмахнулся Мякишев.

– Но мы-то с тобой знаем, что имеем дело со звеньями одной цепи.

– Нет никакой цепи. Есть цепочка, разорванная на клочки. А сколько еще таких, нами не найденных? Тупик, товарищ руководитель следственно-поисковой группы. Только от безвыходности можно заподозрить лучшего опера в причастности к зверским преступлениям.

В кабинете повисла пауза.

10

Деньги поступали в хранилище через бухгалтерию после пересчета и оформления накладной с подписью кассира. Гордееву не приходилось бывать в кабинете управляющего раньше, для этого не было повода.

Вызов в кабинет Скороспелова считался здесь плохой приметой. Антон не видел за собой никаких грехов и оплошностей. Старый главбух оказался отличным учителем и очень быстро научил новичка всем тонкостям профессии. Они даже подружились. Виталий Семенович был бездетным, Антон годился ему в сыновья, и Руденко привязался к парню, удивлялся его бесхитростности и прямоте.

В конторе работали люди скрытные, даже в курилке стояла гробовая тишина.

Антон поднялся на шестой этаж и зашел в кабинет «императора». Так за глаза называли управляющего. Наступила неловкая пауза – в креслах сидели Мякишев, бывший начальник майора, и следователь Вербицкий. Похоже, они тоже не ожидали увидеть Гордеева в качестве одного из начальников Центрального банковского хранилища.

– Я думаю, вы знакомы, дорогие друзья, – нарушил молчание Скороспелов. – Антон Филип-пыч нынче заведует всей наличностью, попадающей к нам из неофициальных источников.

– Вот оно как? – удивился Вербицкий.

– Именно так, – улыбнулся управляющий. – Эти деньги не принадлежат прокуратуре, они у вас по распоряжению суда. Я принимаю вашу заявку, и деньги будут храниться у нас без оплаты аренды сейфа.

– Я не понимаю, о чем идет речь, Эраст Петрович, – сказал Гордеев.