– Но правда обычно всплывает на поверхность, Илья. Не строй иллюзий.

– Сошлемся на журналистов, мол, это они напутали. Антон Гордеев находится в командировке, а налетчиков на инкассаторов подстрелил Виктор Юсупов, обычный постовой. Завтра его портрет вывесят в черной рамочке в холле отделения милиции.

– И все отделение должно оплакивать парня, которого никто в глаза не видел? Конспиратор.

– А почему ты решил, что убитый не был милиционером?

– С того самого, товарищ следователь. Убит летчик. Капитан Мерешко. Он разбился три дня назад при посадке на военный аэродром. Шасси отказало.

– Кто об этом знает? Разве ты сообщал об аварии на страницах своей газеты?

– Начальник военного округа запретил.

– Вот видишь. Капитан служил в авиационном полку три месяца. Командировочный. Его никто не знает. Тело отошлем на родину, а милиционера-героя похороним с почестями в закрытом гробу. Нам нужна твоя помощь. Твоя газета имеет авторитет у читателей.

– Не подлизывайся, Илья. Я пойду на сделку, если вы мне скажете правду.

Вербицкий взглянул на врача и кивнул.

– К вечеру Гордееву стало хуже, – начал врач, – и мы перевели его в палату интенсивной терапии, а в его палату поместили капитана Мерешко, он находился в стабильном состоянии. Документально мы этот перевод не оформляли и потому в регистрационном журнале приемного покоя остались старые данные. Убийцы проникли в больницу ночью, взломали дверь справочной, проверили журнал, поднялись на третий этаж, оглушили ночную медсестру и, ворвавшись в палату, открыли огонь. Потом мгновенно исчезли.

– Что с Гордеевым? – спросил Громов.

– Плохо. Жить будет, но работать в милиции не сможет, – ответил врач.

Подполковник Мякишев тяжело вздохнул:

– Идем на воздух. Я не переношу запаха больницы.

Врач отправился к себе, остальные спустились вниз. Когда они вышли в больничный сквер, Вербицкий предложил прогуляться. Снег еще не сошел, но в воздухе пахло весной.

– Банда, грабившая инкассаторские машины, работает безукоризненно, – начал развивать тему Громов. – Они нигде ни разу не оступились. Я не понимаю их зверского поступка. Так или иначе, но они каждый раз идут на вооруженный налет, не имея гарантий, что не будет потерь. Сегодня вышли из дела сухими, завтра их замочили. Нормальный процесс. Месть тут ни при чем. Или, может, они хотят показать всем: так случится с каждым, кто встанет на нашем пути?

– А если посмотреть на ситуацию с другой стороны, – заговорил Мякишев. – Банды, как таковой, не существует. Есть один очень умный и расчетливый человек, в руки которого стекается много секретной информации. У него обширные связи с местным криминалитетом. Не у самого лично, а, скажем, у его ближайшего помощника. Костяк банды составляет не более трех человек и одного посредника, который держит связь с наемными бандитами. Посредник находит налетчиков и нанимает их на одно дело. Только на одно.

– Зачем же такие сложности? – спросил Громов. – Всегда надежней иметь слаженный коллектив, а не подбирать сброд на улице.

Подполковник не согласился.

– Банда – это коллектив. Добыча делится на доли, каждый получает свою. Представим себе общую картину. Четверо налетчиков, наводчик, главарь… Ну, пока хватит. Как минимум пятеро. За полгода они добыли больше трех миллионов. Тут надо заметить, что бандиты берут только валюту и знают, какими маршрутами ее возят. Хочу оговориться, отморозков валюта не интересует, с ней можно засветиться. А с рублями все гораздо проще, да и рублевых маршрутов в десяток раз больше.