– Да что, черт подери, случилось? – спросил он, пристально глядя на Антона.

– Мне нужно сто тысяч, – голосом робота ответил Антон.

– Уже? Не успел устроиться, осмотреться, и сразу сто тысяч. Ты в своем уме, мальчик?

– Я в своем уме, Виталий Семеныч.

– Значит, тот, кто с тебя требует такую сумму, знает о твоих возможностях. Нормальному человеку в голову не придет просить у бывшего мента больше ста рублей.

– Он все обо мне знает. Если бы дело касалось только меня, я бы застрелился. Но пострадает невинная семья.

– Хватит, хватит! – воскликнул старик. – Мне не нужны детали, свое дерьмо не успеваю разгребать. Ясно одно – тебе нужны деньги в самый неподходящий момент, когда мы ни к кому не можем залезть в «карман». До первого апреля все должны рассчитаться с налоговиками за прошлый год. У нас очередь стоит, дельцы лезут в свои сусеки. Когда тебе нужны деньги?

– Сегодня вечером. Руденко всплеснул руками:

– Тут даже я не смогу тебя выручить. Все мои деньги в обороте. Чтобы выдернуть из дела сотню тысяч, нужна неделя, не меньше. Я думал, ты умнее.

– Дело не в уме, Семеныч, а в невезухе. Судьба у меня такая. Где я, там все плохо.

– Хватит чушь пороть. Сто тысяч – не бешеные деньги, их можно спереть, и богатый клиент не сразу заметит пропажу. Но что ты положишь на место, вот в чем вопрос. Воровать глупо! Надо брать в долг и возвращать. Чтобы вернуть сто тысяч, нужен миллион. У меня много клиентов, которые возьмут миллион на короткий срок под десять процентов. Мелочи. Я работаю под пятьдесят процентов и жду возврата денег полгода, а иногда и дольше. Риск себя оправдывает.

Неожиданно Антон оживился:

– Послушай, Семеныч, я подумал о деньгах прокуратуры.

– Рехнулся? Нашел с кем в игры играть. Нам нужен клиент, у которого рыльце в пушку. С которым всегда можно договориться. По-любому деньги мы ему вернем, но он не станет поднимать шум. А как ты договоришься с прокуратурой?

– Деньги переданы нам на хранение как улика. Она потребуется в суде, но до суда дело дойдет не раньше чем через год. Я-то разбираюсь в их кухне. У следствия на руках нет никаких доказательств, бандиты работают чисто.

Старик почесал затылок.

– Деваться некуда! Чертовщина! Ладно. Придется брать не сто, а миллион сто тысяч. Миллион прокручиваем, чтобы вернуть на место всю сумму.

Руденко достал из-под стола свой огромный рыжий портфель с плашкой из серебра, на которой красовалась выгравированная дарственная надпись.

– Сам на себя клеймо повесил? – ухмыльнулся Антон.

– Это отпугивает уличных щипачей, они не любят именных вещей. Бумажник можно выбросить в мусорку, а такими портфелями не разбрасываются, он стоит пятьсот долларов. Ну будет! Идем в хранилище.

Мэла опять убежала с работы, Антон поджидал ее в соседнем переулке. Теперь они сидели в машине и рассматривали фотографии.

– Все снимки сделаны в пансионате, – говорила девушка. – Вот мы приехали. Мой «Мерседес», из которого мы выходим. Фонарь хорошо освещает наши лица. Тут ни у кого сомнений не возникнет, кто изображен на снимках. Значит, убитый сыщик следил за нами и ехал по пятам, а мы этого не заметили.

– Наши головы были заняты другим, – ответил Антон. – Смотри другие снимки. Он заснял не только нас, но и тех двух скотов. Вот они входят в дом.

– Вижу. И что это меняет?

– Странно то, что они пришли, а не приехали. Я не вижу машин, кроме твоей. Удивляет и другое. В доме стоял шум, сыщик мог подойти к окну, через которое все видно.