— И ни одного хорошего вечера за последние десять дней?

Инга Витальевна улыбнулась:

— Ну, может, не десять, а девять, но не меньше. — Впрочем, улыбка ее тут же померкла: — Скажите, Надя, это правда… про Софью Александровну?

— Да. Ее убили.

— А я надеялась, слухи. Такая милая была старушка — просто чудо. Я все на нее смотрела и думала, что именно такой должна быть коренная петербурженка. И как потерял город оттого, что их осталось мало. Их надо бы беречь, как золотой фонд, а мы…

Я опустила голову, стараясь не заплакать.

— Может, останетесь на ночь, Наденька? Дождь припустил.

— Не могу. У меня Амишка негуленый.

— Да, понимаю. Значит, он теперь у вас? Сильно грустит?

— Сперва ничего, а теперь сильно. Понял правду, скорее всего. Но я надеюсь на лучшее.

— Хотелось бы. Вы Софье Александровне внучка, да?

— Нет. Внучка, я думаю, скоро сюда приедет, а я… подруга, наверное.

Инга Витальевна кивнула:

— Случается. Я всегда с радостью смотрела на ваши взаимоотношения. Всех троих.

— С Андреем? — поразилась я.

— Нет, что вы! С Амишкой. Вы все до того славно дружили. Я всегда определяю, добрый ли человек, по его отношению к животным. А часто просто бывает, что животные становятся похожи на своих хозяев. Или хозяева на животных? Выражение лиц совершенно одинаковое. Вот у Софьи Александровны с Амишкой у обоих на лице отражалось ожидание чего-то хорошего. И у вас обычно тоже. А Андрей… честно говоря, он кажется мне неподходящей для вас компанией. И он сообщил мне о… о несчастье почти с какой-то радостью. Я почему и не поверила — думала, может, у него шутки такие дурацкие. К Софье Александровне просто немыслимо относиться плохо. В ней было столько достоинства, благородства, ума. Наше поколение другое.

— Простите, — прервала я, не в силах этого слушать. — Мне надо ехать.

Лучше вымокнуть, чем реветь при посторонних, правда?

— Возьмите это. Этот плащ уже сто лет никто не носит, так что не вернете — не жалко. А если хотите, верните при случае. В общем, как вам удобнее.

— Спасибо.

И я пошла в дождь, но плакала ли я, точно не знала даже я сама. Струи текли по моему лицу, а откуда они брались — не все ли равно?

Глава 13

В Ленинграде было сухо. Как сухо было и в тот страшный вечер — вечер убийства. Но Андрей уверял, что гулял около дачи по хорошей погоде. Значит, он врал. Он был в городе. И еще одно не могло не броситься мне в глаза — на нем (как, впрочем, и на его собутыльниках) сегодня красовался синтетический спортивный костюм ядовитого цвета. А именно от подобного костюма убийцы Амишка оторвал карман. Так какие выводы я должна сделать?

Выводы казались однозначными, однако я им не верила. Надо сосредоточиться и разложить все по полочкам. Поэтому, выгуляв Амишку, я легла на диван и принялась думать.

Прежде всего, принимать ли за истину мою бредовую идею о том, что Софья Александровна… страшно, но я произнесу, — шантажистка. Наверное, да. Она собирала компрометирующие сведения о различных лицах — это несомненно. А потом, используя полученные сведения, принуждала окружающих делать то, что ей хотелось. Только я уверена, что это был не обычный шантаж. Софья Александровна не требовала денег и не угрожала разоблачением. Она — я вспомнила ее же собственное выражение — манипулировала людьми. Все равно звучит мерзко, да? Однако все мы занимается этим в той или иной форме. Я, например, обычно просчитываю, какой будет реакция на мои поступки, и строю свое поведение в зависимости от нее.