— Удовольствие мешает работе. Будешь на нее смотреть и отвлекаться.

— Она же бегает по краешку экрана. Мне лично не мешает, только взбадривает. И вообще, жалко ее выключать. Все-таки живая тварь.

— Какая же она живая? — удивился Витя. — Она компьютерная.

— Ест? Ест. Спит? Спит. Даже в туалет ходит. Разве это не признаки живого существа?

— Ты шутишь? — заподозрил мой собеседник.

— Разве можно шутить на работе? — со звериной серьезностью парировала я. — Работе это мешает.

— В общем, да. Я думал об этом. Я вообще увлекаюсь психологией. В интернете сейчас столько интересной литературы по этим вопросам! Так психологи пишут, что шутить даже полезно. Разумеется, если в меру. Я и сам иногда шучу.

— Сейчас? — с надеждой спросила я, вглядываясь ему в лицо.

— Почему сейчас? Я говорю с тобой серьезно. Ты же умная, и с тобой можно серьезно разговаривать. Ты ведь не Лерочка.

Я вздохнула. Печально, что единственный нормальный человек в конторе оказался без чувства юмора. Однако он же в этом не виноват! Зато специалист хороший.

— Надя, тебя Костик зовет, — всунула к нам голову Лерочка. — В кабинет.

К тому времени я так увлеклась одной компьютерной программой, что почти забыла о том, что я не в своем институте, а неизвестно где. В раздражении от того, что начальство всегда выбирает для вызова самый неподходящий момент, я протопала в кабинет. Дверь едва успела захлопнуться, как Костик толкнул меня на диван и навалился сверху.

— Отстань, ненормальный! — не на шутку разозлилась я, но тут же поняла, что он не слышит. Или не слушает. Короче, беседовать с ним бесполезно. Пока я буду разглагольствовать, от моей девичьей чести останутся рожки да ножки. Заорать на всю контору? Я бы с радостью, только в критических ситуациях у меня пропадает голос. Драться? Он настолько сильнее, что даже не заметит. В общем, разъяснять в данном случае дольше, чем сделать. Я взяла да укусила своего новоявленного начальника изо всех сил.

Он отскочил, как ошпаренный. Я тоже. Мы стояли и пялились друг на друга, как два барана, пока он неожиданно не начал смеяться. И смеялся он так искренне и заразительно, что почти сразу стала хохотать и я. Действительно, разве положение наше не комично? «У-у!» — выл в восторге Костик. «У-у!» — вторила ему я и, не в силах устоять на ногах, плюхнулась на многострадальный диван. Мой визави тоже не мог нормально стоять и прислонился к письменному столу. Вытирая слезы, он с трудом выдавил:

— Слушай, а если я тебе премию выдам? У-у! Не думай, я не скупой. Я много дам. Наличкой.

— Хоть золотом-бриллиантами, не поможет, — я оказалась более способна к произнесению длинных фраз, хоть щеки и болели от смеха. — Раз я не хочу, значит, не хочу.

— Ладно, усек. У-у! Только если раздумаешь, скажи, ладно? Не стесняйся. Как ты меня здорово уела, а? У-у! А я-то!

Он снова прилег на стол, а я открыла дверь и, все еще продолжая хихикать, вышла. И тут я наткнулась на полный такой ненависти взгляд, что веселье мое мигом испарилось. Причем взгляд этот я почувствовала спиной. Его невозможно было не почувствовать, он прожигал насквозь.

Я обернулась. Светлана Петровна, сидя рядом с Михаилом Григорьевичем, что-то тихо и настойчиво ему втолковывала, а он недовольно кивал. И больше никого. Вернее, все были на местах, однако не там, откуда на меня только что вылилась страшная лавина ненависти. Светлана Петровна — Михаил Григорьевич. Кто из них? Скорее она… о господи, неужто она влюблена в этого маньяка? Наверное, она решила… а впрочем, что все они должны были решить? Зная Костика и видя, как я, сияя, выплываю из его кабинета… да еще слыша его восторженные стоны… Пожалуй, репутации-то моей каюк.