— Но возмущаться не стал.

— Не стал. И категорического отказа тоже не было.

— А что Паршин сказал, когда ты выходила? Он так невнятно блеял, что я ничего не понял.

— Спросил, как меня найти, если он что-нибудь надумает. Если! — Я презрительно фыркнула. — Не если, а когда! И я уверена, что это «когда» случится еще сегодня.

— Тебе виднее, — не стал спорить Гоша. — Это ты с ним разговаривала. Подгонять будем?

— Почему бы и нет? Если я ему сейчас еще и бумажку с номером телефона суну, быстрее дозреет.

Я достала из кармана небольшой картонный прямоугольник, на котором был только ряд цифр и ничего больше.

— Гоша, а где сам телефон? А то у меня только номер.

— Разве я тебе не отдал? — Он достал из кармана куртки и бросил мне на колени мобильник. — Вот, чистенький, только что из магазина. Взят по паспорту некоего господина Паршина, Валентина Григорьевича, уроженца нашего города.

— Ну и чувство юмора у Ниночки! — хихикнула я, убирая телефон.

— Это не чувство юмора, это разумная предосторожность. Вдруг Паршин додумается проверить номер телефона? Зачем нам лишние сложности?

Одним из важнейших предметов в школе начинающего детектива, которую я сейчас прохожу, и Гошка, и Александр Сергеевич считают топографию родного города. Я регулярно тренируюсь, отыскивая по карте (а время от времени и на местности) кратчайший путь между двумя заданными точками, и ориентируюсь, даже в самых отдаленных районах, совсем неплохо. А Гошка вообще знает наш город лучше любого профессионального таксиста. Поэтому, хотя ехали мы не торопясь, у бассейна «Дельфин» были минут на пять раньше Паршина.

Я вывернула зеленый пуховик алой изнанкой наружу и поменяла кудрявый черный парик на блондинистый, с длинными волосами. Поправила челку и посмотрела в зеркало:

— А что? По-моему, совсем неплохо выгляжу.

— Паршин подъехал, — откликнулся напарник.

Не совсем то, что мне хотелось бы услышать, но предъявить Гошке претензии я не успела.

— Иди, — скомандовал он. — Встретишься с ним у дверей.

Я послушно выбралась из машины и неторопливо поднялась на высокое крыльцо. Паршин от машины почти бежал: наш разговор задержал его и теперь он опаздывал, но на обледеневших ступенях сбавил скорость. У дверей я остановилась, подождала и, точно рассчитав время, обернулась в тот момент, когда Паршин встал за моей спиной.

— Ну, как? Ты уже готов?

— А? — Он споткнулся, нелепо взмахнул руками, удерживая равновесие, и уставился на меня.

— Вот номер телефона. — Я протянула ему картонный прямоугольник. — Звони в любое время, родной.

Паршин вздрогнул, только теперь узнавая меня. Не дожидаясь, пока он придет в себя и заговорит, я сбежала по ступенькам и скрылась за углом здания. Что было потом, мне рассказал Гошка.

— Мужик исполнил настоящий танец, менуэт, музыка Боккерини! Сначала он дернулся за тобой, но поскользнулся и едва не сверзился со ступенек. Поскольку к тому времени, как он обрел равновесие, ты уже скрылась, Паршин догонять тебя передумал. Посмотрел на картонку, которую ты ему дала, разорвал ее и бросил в снег рядом с крыльцом. Потом подошел к двери, взялся за ручку, тут же отпустил, повернулся, сделал два шага назад, снова повернулся и сделал два шага к двери, но за ручку браться уже не стал. Топнул левой ножкой, развернулся в третий раз и спустился с крыльца. Покопался в снегу, нашел обрывки и сложил вместе. Полюбовался, потом зажал в кулаке и выругался, довольно громко. После чего плюнул и строевым шагом вернулся к дверям.